Застрянец
Шрифт:
— Но…
— Ты же не в розыске у королевской армии. Сам себе затворничество придумал. Не хочешь, чтобы узнали — надень капюшон!
Впервые за время нашего знакомства Седой у меня что-то попросил. Жалкие три сотни на восстановление места силы — не в счёт. Ну как ему отказать? Особенно в день рождения.
— Ладно. Дубовый эль?
— Ага, — чуть улыбнувшись, ответил Седой.
… … ...
Надев старый плащ с капюшоном, я двинул в путь.
Седой объяснил, где найти Большую Кружку. Идти прилично. До моста через реку, а потом в южную часть, на набережную вблизи моря.
Карету
Вдобавок я ничем не рисковал. Седой прав. Я же не в розыске. Мещерский приказал не показываться ему на глаза, но ведь не буквально. Это же не значит, что я вообще должен исчезнуть. Достаточно того, что я бросил квартал Глинских на произвол судьбы.
Перешёл через мост и потопал вдоль реки по району Мещерского. Там мой оборванный прикид сильнее выделялся среди местных. Аристократия, мать их. Тем не менее я без проблем дошёл до Большой Кружки.
Пивнуха была небольшой, всего на пять столов, ещё столько же стояло на улице. Занят был всего один. Три бородатых кочегара помалу кочегарили.
Бар был отделан вогонкой, внутри пахло деревом. На стенах висели донышки от пивных бочек с прожжёнными отметинами производителей. По убранству и фирменным бокалам я понял, что это не обычная пивнуха. Не просто так Седой отправил меня именно сюда. Здесь пиво ценили и знали в нём толк.
— Бочонок дубового эля, пожалуйста, — сказал я.
Хозяин — старик в очках на цепочке с затушенной трубкой во рту — расправил плечи и улыбнулся. Не каждый покупатель позволяет себе покупать бочонками.
— Отличный выбор! Дубовый эль — наш самый ходовой товар, — принялся нахваливать продавец. — В меру крепкий, но без лишней горечи. После варки хранится в дубовых бочках. Отсюда и название.
Старик ушёл в подсобку и вернулся через минуту с небольшим бочонком, объёмом около пяти литров.
— Свежее. Пятьдесят золотых!
Последние слова старик сказал слишком громко. Услышали кочегары, обернулись. Я вытащил купюру и положил на стойку:
— Вам от Седого привет. Эль для него. На день рождения.
— Правда?! — обрадовался Татищев. — Ну раз такое дело… Погоди!
Продавец засуетился, посмотрел по сторонам и убежал в подсобку.
— Пивом не угостишь? — рядом подсел один из кочегаров. С добротным животом, который растёкся по его грязным чёрным штанам. Он хотел заглянуть глубже под капюшон, но я отвернулся.
Продавец забыл забрать деньги. Пятьдесят злотых так и лежали на барной стойке. Я протянул руку, чтобы их забрать, но волосатая закоксованная лапа упала на купюру быстрее. Громыхнуло дерево, стойка затряслась.
Кочегар улыбнулся:
— Откажешь завсегдатаем Большой Кружки?
Проводив взглядом нахальную лапу, я промолчал. Кочегар заскрипел костями, поднялся и, возвысившись надо мной на две головы, похлопал по плечу:
— Спасибо, дружище!
Возвращаясь, он помахал своим друганам купюрой, те загоготали:
— Живём!
Проводив кочегара взглядом, я сжал кулак. Пятьдесят золотых — это тебе не мелочь, которой
не хватает на бутылку пиво. Как минимум — бочонок отличного эля, а для этих мурзиков — долгий и весёлый вечер низкосортной бормотухи. Да и фиг с ними!Татищев вернулся со стеклянной бутылкой и поставил рядом с бочонком:
— Это от меня, — улыбнулся он.
— Спасибо, я передам, — сказал я и положил ещё один полтинник.
Татищев посмотрел на купюру, почесал голову. Сообразил, что прежде на столе уже лежала одна, а потом исчезла. Бросил косяка на кочегаров и, стесняясь, подтащил деньги к себе.
Ничего не говоря, развернулся и ткнул пальцем в первую, вторую, третью бочки. Затем приложил палец к бороде и задумался, будто ему предстояло решить сложную задачу. Налил в кружку из второй бочки и поставил передо мной:
— Фирменное.
Пахло вкусно. Уйти сухим нереально. Напиваться не хотелось, тем более что я почти три недели не пил, но смочить горло пенным — почему бы и нет?
Из подсобки показалась девчонка в рубашке и длинной юбке до самых пят. Посмотрела в зал, откуда ей тут же крикнули:
— Тащи ещё по две!
Татищев заполнил кружки и поставил на поднос. Девчонка нехотя мне улыбнулась и понесла напитки.
— Погоди-погоди! — крикнул кочегар в вязаной шапке, которая сидела на самой макушке. — А грязное убрать?
— Ах-ха-ха!
Он поставил пустой бокал на стул себе между ног, откинулся на спину и взглядом зазывал девчонку взять его. Девчонка скривилась. На секунду мне показалось, она долбанёт его подносом по башке. Но вдруг выпрямила спину, вспомнила, что нужно быть вежливой.
— Поставьте, пожалуйста, на стол.
— Не строй из себя целку! — кочегар одной рукой прихватил её за талию, а ругой полез в разрез корсета.
Официантка подалась назад, но второй мужик придержал её за задницу:
— Ты там проверь, а я тут посмотрю! Ах-ха-ха!
Два глотка. Два вкусных, освежающих и мягких глотка. Именно столько я успел сделать. Всё остальное вместе с глиняной кружкой расфигачил о башку того, кто лапал официантку. Напиток и пена застелили ему глаза. Он даже не понял, от кого прилетели следующие два удара. Сломал под собой стул, сполз на землю и застонал.
Я оторвал грязную лапу от груди официантки и приложил кочегара коленом в нос. Третий так накидался пивом, что не смог подняться со стула. Получив от меня ногой в грудь, он откатился к стене и завис на откинувшемся стуле.
Шаловливую ручонку я положил на пол и восемь раз ударил пяткой. Когда я закончил, кисть походила на отбивную. Покраснела, размякла и странно оттопырилась.
Последний вскочил с пола, ломанулся к выходу, что-то крикнул. Кажется, звал на помощь. Идиот.
Официантка проводила меня до барной стойки пристальным взглядом. Будто я её не от домогательства спас, а предложил секс втроём:
— Спасибо, — опомнилась она, глядя, как я ухожу с бочонком под мышкой.
На улице я увидел кочегара. Он бегал от двери одного дома к другому, кричал и показывал в мою сторону пальцем. С примыкающей улицы свернула чёрная телега. Кочегар ломанулся к ней. Я же развернулся и как ни в чём не бывало пошёл к набережной.