Заступник. Твари третьего круга

Дверь приоткрылась, официант одним взглядом оценил обстановку и исчез из виду.

— Элин, я не понимаю. Здесь, видимо, какое-то недоразумение. Ты же знаешь — я всегда… Я бесконечно признателен тебе и никогда бы…

— Никогда? — Элин удивленно поднял брови. — Тогда объясни мне, пожалуйста, с какой целью ты встречаешься с Арсоном? Я слушаю тебя, Дарин. Внимательно слушаю.

— У меня есть дела поважнее, чем устраивать заговоры против тебя, — огрызнулся Романо. — Разуй глаза, Элин! Скоро эта Аномалия сожрет нас с потрохами, и тогда все твои проповеди станут бессмысленными. Пустые слова не спасут, надо действовать. Во времена наших дедов еще была связь с другими Узлами. Хоть какая-то надежда на помощь. Где они теперь? Сколько вообще Узлов осталось в мире?

— Чему быть, того не миновать.

— Да ну! Это ты своим сектантам скажи. Лучше бы помог бороться с Аномалией, вместо того чтобы подозревать меня хрен знает в чем. Но нет! Ты не хочешь подвергать своих «бессмысленной опасности». Тебе выгодно запугивать простых людей. Сколько новичков приходит к тебе после каждого выступления на телевидении, после разговоров о том, что Темный Город, — Романо сделал знак, отгоняющий беду, — переполнен и вот-вот придет сюда? Что мне остается делать?

— Хочешь сказать, что этот выскочка Арсон может тебе помочь?

— У него есть способы борьбы с нечистью.

— С порождениями Темного? Ты веришь, что он действительно колдун? Дарин, ты же не деревенская бабка!

— Не скажи, Эл! Ты же сам знаешь, что творят его парни. Если бы Арсон не имел возможности… отмазывать их, у него давно бы не осталось людей. Я знаю, какими методами предпочитаешь действовать ты, но…

— Идиот, — брезгливо констатировал Элин. — Романо, какой же ты идиот. В настоящий момент не существует других способов уменьшить срок наказания, кроме доброделания. И ты это прекрасно понимаешь. Все эти пилюли, продающиеся под видом панацеи, — обман. Их штампуют в моих же лабораториях, и я прекрасно знаю, из чего состоят эти обманки!

Мэр улыбнулся — одновременно торжествующе и хитро. Элин подумал, что так мог бы улыбаться шакал, наткнувшийся на попавшего в капкан льва.

— Ты за моей спиной заключил с Арсоном сделку! — догадался Элин. — Пустил в оборот его дурь! Забыл, что случилось с твоим предшественником?

— Теряешь нюх, Элин, — покачал головой мэр. — Мне от него нужно совсем другое. Но ты напрасно недооцениваешь парня. Я лично присутствовал на демонстрации некоего прибора, разработанного одним из его ученых. И, могу тебя заверить, это впечатляет! Да-да! Весьма впечатляет! На моих глазах двое испытуемых устроили драку — недельный сон, не меньше! — а уже через полчаса проснулись свежие, как новорожденные младенцы! Я знаю, ты тоже спонсировал исследования в этой области, но… Похоже, Арсону удалось привлечь на свою сторону кого-то более способного. Конечно, прибор еще нуждается в доработке, но я уверен, что Арсон вовсю использует его уже сейчас и вполне успешно.

— Даже если допустить, что виденное тобой — правда, а не ловкий трюк умелого мистификатора, позволь спросить, каким же образом толпа молодых отморозков, безнаказанно творящих все, что прикажет их предводитель, поможет тебе решить проблему с Аномалией?

— Мы полагаем, что данный прибор можно будет использовать для уничтожения монстров.

— Мы?

Романо досадливо отмахнулся:

— Не цепляйся к словам. Чудовища — порождение Темного Города, разве не ты это утверждал? А значит, здесь должны действовать те же способы борьбы с ними, что и там! — Он бросил короткий взгляд на часы: — Мне пора, Эл. Рад был тебя увидеть. Надеюсь, все недоразумения между нами разрешились самым благоприятным образом? Еще раз хочу уверить тебя, что мне ни в коем случае не хотелось бы прерывать наше плодотворное сотрудничество из-за каких-то пустяков. Всего хорошего, господин Триар!

Элин сохранял на губах вежливо-безразличную улыбку до той секунды, пока мэр не скрылся за дверью. И только затем в бешенстве ударил кулаком по столу. Жалобно дребезжа, подпрыгнули тарелки, а недопитый бокал Романо слетел на пол, где и разбился, украсив ковер рубиновой лужей.

Неужели Кессель — яйцеголовый тихоня, интеллигентный умник — все-таки решил обыграть могущественного хозяина? Хотя… он же не подозревает, кто в действительности оплачивает счета его проклятущей лаборатории. И немаленькие, причем, счета! Естественно, Элин давно знал, что Кессель работает на две стороны, — было бы глупо не иметь полного контроля над происходящим в лаборатории. И про чудо-ребенка знал, и про онейрограф. Вот только не доведенный, по словам Кесселя, до ума прибор оказался вполне работоспособным! И, более того, — активно использовался прямым конкурентом Элина! Что ж, умником придется заняться. К сожалению, заменить его вряд ли получится — ученых такого уровня, к тому же всю жизнь работавших со снами, больше нет. Но открыть Кесселю глаза на всю глубину его заблуждений необходимо. Причем, как можно быстрее! И, Темный его забери, пусть организует использование прибора на нужды «Живых»!

Элин достал мобильник:

— Ты мне нужен. Немедленно. Нет, я сказал — немедленно!

С трудом сдержав желание швырнуть трубку в стену, Элин убрал ее в карман и бросил на стол несколько купюр. Еще один зарвавшийся щенок! Что происходит с людьми? Конечно, Грай всегда был «вещью в себе», но после того, как в его жизни появилась эта девка… Очередная проблема, которую надо решать. Элин не собирался делить своего заместителя с какой-то шалавой.

Глава 13

Следующие две недели Кессель спал очень мало. Дни летели, как листики отрывного календаря. Таля дулась, уворачивалась от торопливых поцелуев и объятий. Но у него не было ни сил, не времени выяснять отношения. Глупая женщина не понимала, что дни его сотканы из ожидания, трудных разговоров, стендовых испытаний, отчетов и бесконечных мотаний в больницу.

Он вошел в палату, неся с собой вкусный морозный запах зимы и сеточку золотистых ароматных фруктов. Ник быстро сунул под подушку большую желтую тетрадь. На тумбочке рядом с кроватью лежало несколько книг. Эрран скользнул взглядом по обложкам: история, мифология, общая онейрология.

— Ники, рад тебя видеть, дружище! — Эрран обнял его. — Как здоровье, герой?

— Спасибо. Уже совсем хорошо. Домой хочу!

— Это тебе, лопай! — Золотистые плоды покатились по белому одеялу, не в силах разогнать неловкую тишину, повисшую между ними.

— Эрран… Ты не разрешал погружаться надолго, а мне казалось, что это отличная идея. Я даже не думал, что все так выйдет. Ты простишь меня?

— Ники, главное, ты живой!

— Он победил меня…

— Кто?

— Темный. Я думал, что приручил его. Мне хотелось доказать всем… тебе, что я могу больше. Что там я могу все, — на его лице проступило отчаяние.

Вечный Отец, он говорит о Темном, как о живом существе!

— Тебе не нужно ничего мне доказывать, Ники.

— Я слишком часто проигрывал, но так и не научился это делать. Я просто привык. Я никогда не стану первым.

— Тебе это и не нужно.

Ник выглядел озадаченным. Он взял апельсин и принялся сдирать толстую яркую кожуру. По палате поплыл сладкий праздничный запах.

— Попробую объяснить по-другому, — сказал Эрран. — Правда в том, что никакого соревнования нет. У каждого из нас своя жизнь, условия, ситуация, окружение. У кого-то лучше, у кого-то хуже. Мы меряемся друг с другом, хотя изначально находимся в неравных условиях. Бежим, стараясь обогнать других. Но спринтер не соревнуется с тем, кто бежит марафонскую дистанцию, а пловец не выступает против лыжника. Соревнования с другими не существует! У каждого из нас свой путь. Вот ты, Ники, — ты уникальный! Я всегда это знал.

Ник слизнул сок с подбородка, утерся полотенцем.

— Но разве это не заложено в людях? Я не люблю соревноваться, но я хочу победить.

— Побеждать нужно не других, а себя. Сможешь ли ты преодолеть себя, дойдешь ли до конца? Сделаешь ли все, чтобы остаться человеком, даже если против тебя целый мир? Только с самим собой имеет смысл бороться — с собственной ленью, жадностью, себялюбием. Не нужно доказывать кому-то свою значимость. Не нужно беспокоиться о том, что скажут другие. Ты вправе наслаждаться свободой и делать то, что любишь, просто потому, что не можешь этого не делать. Разве не это лучшая награда?