Застывший Бог

– Мда-а... – Сочувственно протянула кнопка, когда я открыл коробку. – Можешь и не доставать. Вот у меня лично пистолет “Беретта Неос”...

Это название произнесенное девочкой мне не было знакомо, как и предыдущее, но по хвастливому тону я понял, что это тоже что-то превосходно-пафосное, и с планкой Пикатинни по всей длине. Мне стало завидно, а еще обидно за себя, и за деда.

– Я и из этого метко попадаю, – буркнул я.

– Ой, – всплеснула руками кнопка – дак из мелкашки-то чего не попадать. А вот центробоем стреляешь?

– Не, – помотал головой я. – Дед говорит что я еще ма... что мне еще рановато.

– Мал ты еще короче – безжалостно подытожила кнопка.

– А ты уже центробоем стреляешь? – Пожираемый осознанием собственного несчастья спросил я.

– Да... – набрала воздуха в грудь пигалица, но потом выдохнула, – тоже еще нет. – Но матушка-Альда говорит, что скоро уже начну. А мне не скоро, мне уже сейчас хочется.

– И мне! – Я вдруг почувствовал к кнопке неожиданный проблеск симпатии. Во-первых потому, что у неё оказались чаяния похожие на мои, а во вторых – оттого что не во всем значит, она меня в жизни обскакала, и вообще – оказывается и её тоже можно было смутить.

– Ладно, убирай свои самопалы, – повелительно махнула рукой кнопка. – Пойдем на улицу с Курбатом играть.

– Так ты ж не хотела, – открыл рот я. – Платье, вона, боялась испачкать.

– Нет, – печально подняла очи долу пигалица, с выражением полной безнадежности на лице, (и я подумал что этот жест она наверняка подглядела у кого-то из взрослых), – не получится из тебя ни Роланда ни Амадиса.* Не хотела, а перехотела. Настоящий кавалер не должен спрашивать у дамы причин по которым она изменила планы, он должен радоваться.

– Чему радоваться? – Не понял я.

– Всему, что исходит от дамы.

– Ага. – Кивнул я, решив не ввязываться в спор. – Пойдем?

– Пойдем.

{прим. Роланд и Амадис – благородные герои-рыцари из средневековых сказаний и баллад.}*

Через пол-часа когда Курбат пал на дворовую траву и свесил на бок язык в знак безоговорочной капитуляции, мы с кнопкой вернулись в дом.

– Заездили мы его, – довольно сказала кнопка, усаживаясь за стол.

– Ага. – Кивнул я.

После игрищ во дворе я почему-то стал относится к девчяке-задаваке лучше. Когда она бегала и гоняла Крубата, она ничего была, и вообще – тощая, а ловкая.

– Тебя Русанка зовут. – Утвердительно спросил я.

– Ага, это прирок мой, прозвище, потому что волосы русые, – кнопка дернула себя за косичку. – А ты Михаил.

– Да.

– Я тебя Михуилом буду звать. Решительно сказала Девчонка.

– Ну вот еще!

– Тогда Михуём.

– Щас в глаз дам.

– Попробуй! Ладно, так уж и быть, буду звать Михеем.

– Михеем можно. Дед вот, еще Мишуком зовет.

– Мишук ты и есть, – медвежонок неуклюжий.

– Чей-то неуклюжий?

– Ладно, не ярись. Мишук-то ведь тоже только твой прирок крестильный, – девчонка доверительно наклонилась ко мне, и подав вперед плечи попросила, – ты мне свое настоящее имя скажи.

– Так нет у меня еще настоящего имени, – развел я руками. – Это еще сколько дорасти надо, секретные испытания пройти, тогда вот только дадут.

– А какие испытания?

– Секретные! – Внушительно сказал я, потому что правду сказать, и сам не знал – какие.

– Мал ты еще.

– Сама-то не больно велика! – Огрызнулся я. – У тебя что-ли хочешь сказать настоящее имя есть?

– Ну... тоже нет. – Девчонка опять широко распахнула глазищи. – А если бы у тебя уже было настоящее имя – ты бы мне сказал?

– С ума что-ли сошла? – Я машинально сделал жест от сглаза, которому научил меня дед. – Кто ж такое первой встречной говорит? Вся власть над человеком в его имени.

– Не действует, – огорченно нахмурила брови девчонка.

– Чего – не действует? – не понял я.

– Чары мои женские пока не действуют. Все я делаю как матушка-Альда учит. И глаза распахнула, и сперва выпрямилась, чтобы грудь под платьем проявилась, а потом вперед наклонилась, и плечи свела, – чтобы мужик в декольте глазами обвалился. А не срабатывает... Мал ты еще, как есть.

– А чего это такое – декольте?

– Вырез такой, вот здесь – показала девчонка на своем глухом вязаном свитере.

– Так нет у тебя декольте. И груди никакой нет. – Захихикал я. – Так что это не я мал, а ты сама малявка!

– Ничего, через несколько лет все вырастет, – все мне тогда выбалтывать будешь.

– Вот еще! Ничего я тебе не буду!

– Будешь, никуда не денешься. Это у вас мужчин физиология такая. Матушка-Альда говорит, как только у вас водопроводный кран вверх загибается, – так и бери вас тепленькими.

– Какой еще кран?

– Вон там который – показала пальцем кнопка.

– Ничего он у меня не загибается. И не будет никогда, вот.

– А-ха-ха! – неизвестно почему засмеялась кнопка.

– Чего?

– Ты языком-то зря не болтай, вдруг, не приведи Богиня, – исполнится. – Задыхаясь от смеха пыхтела девчонка.

– Глупости ты говоришь! И вообще, мы варяги, у нас интересы другие, а не такие как ты думаешь!

– Варяги, не варяги, а все равно мужики. Никуда вам от своих кранов не деться. Ты вот думаешь, чем сейчас твой дед Глеб и матушка-Альда наверху занимаются?

– А чем?

– Да уж не в догонялки как мы с тобой играют.

– А чего, твоя матушка-Альда у деда секреты выпытывает?

– Ну... что-то вроде того.

– Ничего ей дед не скажет. – Решительно сказал я. – Он у неё сам все секреты выпытает!

Но в глубине души я все же забеспокоился за деда, и решил его потом предупредить, чтоб он лишнего с этой Альдой не болтал.

– Да не бойся, пошутила я – сказала Русанка. – Ничего матушка-Альда у твоего деда не выпытывает. Это они так... тренируются.

– А... – сказал я, – ну тренируются – это хорошо. А мой дед никаких секретов никогда не выдаст. Он у твоей Альды сам все выпытает.

– Да ну как же, – снова засмеялась девчонка.

– Слушай, – я вдруг вспомнил что говорил дед. – А вы правда считаете, что наш батюшка-Перун, он... того... ну... баба?

– А как же, – серьезно кивнула девчушка. Тут даже и спорить не о чем.

– Нет, ну как же, – загорячился я. Перун он ведь воин!

– Во-и-тель-ни-ца, – по слогам, как неразумышу произнесла мне Русанка.