Застывший Бог

Я вытянул из кармана своей раскладной “спайдерко”, выбросил лезвие, и аккуратно, стараясь не задеть кожу взрезал воротник боевой рубахи. Стремно резать рядом с шеей, но ничего... Часть воротника присохла к ране, аккуратно рванул – Запслав взвился и снова захрипел. Но легче, дурман действовал, глаза уже поплыли. Я разорвал рубаху, освободив шею и подмышку. Обнаженная рана на шее без прикрытия одежды выглядело страшненько... Кровь струилась унося жизнь. Сколько он её уже потерял? Так, что там? Тампонада. Теперь бинт. Внутри у меня нехорошо сжималось, но руки работали механически, как было вбито на тренировках. Я бинтовал, а Запслав хрипел. И периодически вздымал руки, пытаясь ухватить меня. Я туго затянул повязку, насколько позволяла шея. Посмотрел на часы, вытянул из кармана маркер, и прямо на повязке написал время наложения. Так! Все! Первичную обязательную программу откатал. Теперь что? Теперь вытянуть Запслава из кресла, уложить в салон.

Извлечь Запслава из кресла оказалось нелегко. Он был тяжел, вдвойне тяжел оттого что опять потерял сознание. Неловкая туша цеплялась ногами за рычаг управления воткнутый перед креслом. Все же я вытащил его, вытянул из кабины в салон, и с натугой взвалил его на пассажирскую скамью. Благо наклон вертолета привалил его к стенке, а не наоборот. Подложил ему под голову скатку из камуфляжной куртки валявшейся здесь же. Что теперь? Рация! Нужно позвать на помощь! Я схватился за свою рацию, – такая была у всех участников экспедиции, и зажал тангенту.

– База мальцу. База мальцу. Прием.

Малец это, такой мне выделили позывной. Не слишком лестно конечно, но сейчас не до этого.

– База мальцу. Прием.

Эфир стрекотал и шипел в ухо словно тысяча змей, но человеческий голос в нем так и не проявился. Даром что это был общий канал. Радист, с которым я недавно болтал в общей палатке не отвечал. Эфир здесь все еще шутил шутки. И мне от них было очень не смешно.

– Всем кто слышит, это “малец”. Прием?

Шипел эфир. Скрежетал песчаный ветер по обшивке.

Я глянул на вытянувшегося на скамье Запслава, на его бледное помертвелое лицо. Сквозь иллюминаторы была видна только померкшая серя взвесь. Иллюминаторы уже почти не пропускали свет солнца, салон был темен. И это днем!.. Мне нужна помощь. Для Запслава и – где он и что с ним? – для деда. На рацию рассчитывать не приходилось. Так, мне надо успокоиться и подумать что делать... Значит, для Запслава я все что мог сделал. Теперь ему нужен медик. А от моего присутствия рядом ему никакой пользы. Значит надо оставить его здесь и дуть в лагерь за помощью. Насколько я отдалился от лагеря? Сообразить это у меня не получалось. Я брел сюда как мешком по голове ушибленный, будто робот попавший под внешнее управление. Чье управление? Думать об это сейчас не было времени... Но это – “нет времени” было почти спасительной мыслью – то что произошло со мной здорово пугало меня. Позже. Все позже. Сейчас надо бежать к лагерю.

Ступая по наклонному полу я добрался до двери. Поднял шейный платок защищая рот и нос, поплотнее устроил защитные очки, поглубже надвинул панаму. Взялся за ручку и рывком сдвинул дверь, и... Не увидел внешнего мира. В лицо стегануло тугим плевком ветра смешанного с песком. Очки с силой вжало в глаза, панама слетела с головы и заболталась на шее на подбородочном ремне, в лоб ударили острые крупинки песка. Не ветер – буря! Ошалелый я невольно отступил на шаг. Это уже не шутки. Стихия. Ветер выл как и скрежетал как тысяча погибших душ. Еще один порыв хлестнул в меня песчаной струей.

Я собрался с силами, подошел к люку и уцепившись за дверной проем наполовину выглянул наружу. Волна спрессованного ветром воздуха огибавшего корпус вертушки ударила меня и чуть не вышвырнула из люка. Я рефлекторно вцепился в его край, и втянулся обратно внутрь салона. Ветер круто усилился. Ураган. Да что же это? Если меня чуть не сдуло здесь, под прикрытием корпуса, что же там в поле? Я не дойду в этом вихревом аду. Это я понял четко. Ураган плох, а в совокупности с песком... Я просто заблужусь в этом вихревом аду. Вихрь швырял в салон песок пригоршнями, с каким-то злым скрежетом. Я опомнился, подскочил к двери и сдвинул её обратно. Вихрь грохотал снаружи как водопад. Под ногами хрустел нанесенный в салон песок.

Я завертелся машинально охлопывая себя по карманам, – что у меня еще есть? Пистолет! Кроме прочего я смогу подать звуковой сигнал. В лагере его наверняка услышат. Услышали бы. – тут же подправил меня внутренний голос, – если бы там не разбушевался песчаный ветер. Все равно – попробовать. Высунуться наружу и сделать несколько выстрелов в воздух. Так... Я поглядел на дверь, представил, что сейчас открою её, и... понял что я боюсь. Машинально я схватился правой рукой за рукоять пистолета в кобуре и застыл. Знакомый шероховатый пластик оружия в руке сейчас совершенно не придавал смелости. Ну же, вперед! Просто аккуратно высунуться и отстрелять вверх магазин. Если наши услышат, то они... Что? – Спросил меня вдруг мой внутренний рассудительный голос. Если в лагере сейчас такой же ураган... Что сейчас там делают люди? Не нуждаются ли они сами в спасении? Эта мысль, вполне себе очевидная, изрядно меня ошеломила.

Раздался противный скрипящий звук и я вдруг почувствовал, что пол под ногами медленно сместился, увеличивая боковой крен. Вертолет двигался! Я отскочил к борту и рефлекторно расставил руки для сохранения равновесия. С тем же скрипом пол снова качнулся, и вертолет вернулся в примерно то же положение. Буря снаружи двигала вертолет... Это... Я затравленно огляделся.

Резкий толчок вдруг бросил меня вперед. Я крякнул и выставив руки полетел прямо на Запслава и ударился в него спружинив руками; он глухо вскрикнул. А я, влетев в него руками и головой, не остановился, а почувствовал как кувырком перелетел через скамью и Запслава и хряснулся спиной в стену которая вдруг превратилась в пол, и сам Запслав со стоном рухнул на меня сверху и придавил, и мы покатились вместе с ним в страшном грохоте. Вокруг скрежетало и гремело. Перевернулись! – Мелькнуло у меня в голове, за секунду до того как я пропечатался этой самой головой в очередном кувырке – черт его знает обо что. Перун светлый! Ай!..

Вертолет застыл. Сверху надо мной прикрепленные к потолку – то есть конечно к перевернутому полу – висели скамейки. Там же, у потолка рядом с дверью свисала вниз лесенка выставляемая при открытой двери для спуска. Я движимый каким-то инстинктом вскочил, ухватившись за эту лесенку, чтобы бежать, спасаться укрыться... Куда? Я заозирался, и тут стена опять прыгнула на меня – я только успел выставить руки и прикрыть ими голову. Удар! Меня отбросило, и я опять кубарем покатился. Влепился во что-то спиной, так что выбило весь дух и даже застонать не было сил, и... все остановилось.

Я лежал глядя вверх, где в иллюминаторах над моей головой метались смутные призрачные тени. И света там было все меньше, а тьмы все больше. Свет закрывало взбесившимся песком. Где-то справа от меня опять захрипел Запслав.

А потом все померкло.

Скрип и шорох. Я слышу их постоянно. Мелкие песчинки трутся снаружи об обшивку, обдирают краску, карябают стекла, пытаются проникнуть внутрь, и добраться до меня. Жуткий звук. Я лежу рядом с иллюминатором, на полу, который в нормальных условиях должен быть бортом. Мир не перевернулся, просто перевернулся вертолет. Два раза за последние полтора часа. Последний раз кабина провернулась чуть ли не на 180 градусов. И я не знаю, хорошо это или плохо. Не знаю...

Рядом сипло хрипит на каждом вздохе Запслав. Кульбиты в разбитом вертолете не пошли ему на пользу. Я сижу рядом с Запславом. Слежу за ним. Периодически я пробую говорить. Но он не слышит, сознание его плавает между бредом и явью. Два раза он машинально хватался за кобуру чтобы стрелять в кого-то, видимого только ему. Так что я отобрал у него “Глок” и засунул в сумку аптечки за спиной. Главное, я даже не знаю кто в него стрелял. И что случилось с остальными. И с моим дедом. Они были хорошо подготовлены и капитально оснащены. Опытные люди, боевой робот поддержки. Все дела. Кто-то добрался до них. Кто-то...