Застывший Бог

– Я не вру.

– Пытаешься не договаривать. Это одно и то же. Не умно. Я ведь предлагал тебе честную сделку. У тебя был шанс обойтись без увечий. А ты ведешь себя так, будто у тебя есть запасные яйца. Ну а теперь, – начнем пожалуй с ног...

Я услышал шум отодвигаемого стула.

– Не надо! Пожалуйста! – Взмолился я. – Я действительно... Я больше не буду! Но откуда я мог знать, что вы так информированы? Я вас недооценивал.

Что-т скрипнуло, но по-другому. Похоже он присел ближе ко мне, на край стола. Но сел. А не пошел рвать из меня куски. Всем приятно, когда их недооценивают. А потом вдруг оценят. Я испуган. Подавлен его величием. Лесть с силой искренности – всем приятная патока, даже тем, кто не любит сладкое.

– Не надо меня недооценивать. Продолжай.

– Дед... Клевцов вводил меня в транс, и получал какую-то информацию.

– Какую?

– Я не помню. Правда. Это же гипноз. Это знал только дед.

– Дальше.

– Он нашел... Он считал, что наконец-то нашел место. В Азии, в Каракумах. Пошел с идеей наверх в варяжьем совете, и пробил экспедицию. Звено тяжелых вертолетов, ударное прикрытие, тяжелые боевые боты, солдаты. Несколько яйцеголовых с чемоданами. Все дела... Мы отправились на место, развернули лагерь в подходящем месте. Там дед еще раз уточнил свои выкладки, взял небольшую команду и полетел к точке.

– Тебя с собой не взял?

– Нет.

– Почему?

– Не знаю... Он взял меня с собой в экспедицию, но оставил на самом последнем этапе. Полетел сам с небольшим отрядом. И пропал.

– Как это случилось?

– Не знаю. Из всей команды которую он взял с собой вернулся только один человек. Его заместитель, Запслав.

– Запслав по Кличке “Рудомет”. – Уточнил информированный невидимка.

– Да, Запслав-Кровопускатель... Он один.

– Как же он вернулся?

– Как и улетел. На вертолете. Кто-то всадил ему пулю в шею. Но он все-таки смог привести обратно вертолет. Почти смог. Его машина рухнула в нескольких стах метрах от лагеря.

– Кто его обнаружил?

– Я. – (Тут я решил все же попытаться умолчать о странных обстоятельствах, которые вытащили меня из лагеря) – Сидеть в лагере, было скучно. Я решил чуть прогуляться по окрестностям. И увидел вертолет. Он снижался, а потом ухнул вниз, но не загорелся.

– И?

– А дальше началась чертовщина. Я побежал к вертолету, заодно вызывал по рации подмогу из лагеря. Но рация не брала, в том месте вообще были проблемы со связью... Пока я добирался до вертолета вдруг поднялась песчаная буря. Там песок тоннами летал по воздуху наверно. Не было и речи, чтобы вернуться в лагерь. Я с трудом добрался до вертолета, и там нашел раненного Запслава. Перевязал его.

– Он что ни-будь сказал? – перебил меня собеседник.

– Нет. Видимо пуля повредила ему связки. Он только хрипел. Написал только, что на них напали. И дал понять, что все остальные мертвы.

– Кто напал?

– Не знаю! Он и писать-то толком не мог. Был очень плох.

– Ты сказал, – он дал понять что все мертвы. Как именно?

– Как?.. Я не помню точно. Ну, видимо кивнул на мой вопрос, или еще как...

– Ладно, дальше.

– Мы переждали бурю в вертолете. Когда все закончилось, я вылез. Пошел к лагерю. – Я снова облизал сухие губы. – Не было лагеря. Занесло песком, вместо со всеми людьми и техникой. Гиганский бархан, дюна, или как его там... На поверхности не осталось ничего, кроме песка. Я вернулся к вертолету. Там мы с Запславом и дождались спасательную партию. Нам повезло, что относительно недалеко был аэродром подскока с коротким плечом, и практически все вертолеты после того как выгрузили нас в пустыне ушли туда. Потому что они боялись, что песок повредит машинам... да... Вот они нас и эвакуировали.

– Дальше.

– Дальше – ничего. Меня экстренно перебросили в Боровск, – в главную штаб-квартиру Варягов. И допрашивали, примерно как вы, только я был в штанах и без мешка на голове... Даже члены совета пару раз присутствовали при допросах. И все.

– Все?

– Все. Я рассказал им то же что и вам, – все что знал. Запслав-рудомет умер, так и не успев рассказать, что случилось с дедом и его отрядом. Сепсис, общее заражение, как мне сказали... Место куда летал вертолет деда примерно отследили по спутнику, но ничего там не нашли. Никаких гробниц, усыпальниц и прочего. Меня продержали несколько месяцев под замком, – проводили какие-то исследования... А потом отпустили.

– Почему отпустили?

– Не знаю... Я не спрашивал, я просто был рад. Как боевой брат я был варягам не нужен, – была у меня в юности история...

– Твоя слабость к щенкам.

– Вы и это знаете... Да, это стало известным, и многие варяги считали, что я получил пропуск как бы по блату. Они относились к этому довольно чувствительно. Были конфликты... Меня пытались сбагрить куда-нибудь в тихое местечко, – как деда в свое время – но я не захотел. У меня ведь не было хобби по поиску древних богов, которое бы позволило коротать вечера в какой-нибудь дыре... Поэтому я ушел на вольные хлеба, – частные заказы, слежка, охота за ночными, и прочее. Совет дал мне звание “брат из милости”, – обычно такое дают тем, кто не может полностью отдать себя ордену... Нечто вроде почетного звания для постороннего человека.

– Это было компромиссное решение, между тем что рядовые варяги не считали тебя полноценным братом, и тем что ты хоть и криво, но прошел все три тропы?

– Это было компромиссное решение, которое никого не удовлетворило.

– М-м...

Мой собеседник замолчал, а потом спросил, как-то по-иному.

– Говоришь, что занимаешься охотой за ночными?

– Да.

– Приходилось когда-нибудь-охотится на упырей? – Спросил невидимка.

Затхлый, едва уловимый запашок пробивался ко мне даже сквозь мешок на голове. Вместе с запахом парфюма, призванным его маскировать. Это не был трупный запах – так его называли только те, кто никогда не чуял как пахнут трупы. Это был особый, специфический запах, было в нем что-то от земли, от мертвых прошлогодних листьев... Они всегда так пахли. И поэтому мне очень не хотелось отвечать на заданный вопрос.

– Только на одичалых, – буркнул я. – Тех у которых сорвало крышу.

Скрипнуло, прошелестела пара шагов. Меня схватили за голову, и – прошелестела по лицу ткань – сорвали мешок. Я зажмурился, а когда открыл глаза, передо мной было лицо. Только его лицо вплотную, – он нависал надо мной, положив руки мне на колени, и пристально глядя глаза в глаза. Бледное, узкое мрачное лицо, с прямым, чуть приплюснутым у ноздрей носом, с бледно-зелеными, водянистыми глазами, и белыми, будто мышиными волосами. Выцвевший. Они всегда выцветали, – годы – нет, столетия, со временем вымывали из них цвет. Вместе с остатками человечности.

– Это ведь ты застрелил одичалого упыря в “Пустыньках” три года назад? – Спросил нависший надо мной ночной, внешне похожий на человека.

– Он был зверь. Нападал поодиночке. Загрыз двух мужиков... И шестилетнюю девочку.

– Это был ты.

Вот и кончились игры.

– Да. Я. – ответил я, глядя ему в глаза.

– Я его знал. – Сообщил незнакомец. – Мы, были у одного мастера. Можно сказать, дружили. Его звали Игорь.

– Это месть? – Спросил я.

– Это любопытство, – ответил он улыбаясь.

– Баш на баш. – Спросил я глядя ему в глаза. – Прежде чем ты меня убьешь, – скажи откуда ты узнал про “Глубокий сон”?

– Что касается убить... – Ответил мой обретший лицо собеседник – Наверно я тебе должен спасибо сказать. Когда у таких как мы сносит крышу и зверь берет верх над рассудком – разве это жизнь? Это существование, которое нужно прервать как можно скорее. В сущности, ты сделал мою работу. Это ведь мне было поручено найти и убить Игоря. С тех пор как мы легализовались в этой области – такие эксцессы плохо влияют на репутацию. Люди должны знать, что они почетные доноры, а не стадо... А вопрос про “глубокий сон” пусть потерзает тебя любопытством.