Застывший Бог

– Зачем ты это сделал, Держислав? – Глухо спросил я. – Зачем убил деда? Он ведь когда-о спас тебе жизнь... Зачем ты предал варягов и своего Бога?

Он сжал зубы, катнул желваками, и секунду молчал, наливаясь багровым, и наконец взорвался гневом.

– Не смей называть меня предателем, мальчишка! – Взревел низким голосом Глава. – Я никогда не предавал варягов. Все что я сделал, в интересах нашего братства. То, что случилось с твоим дедом... несчастный случай. Я только дал приказ временно его арестовать. Это он первый начал стрелять в своих же братьев.

– Он начал стрелять, когда понял, что у него за спиной предатели. А за предателями стоял ты.

– Пустые слова. – Отмахнул Держислв. – Я сожалею о Глебе. Но ты хоть понимаешь, что задумал сделать твой дед?

– Разбудить Бога. Того самого, которому ты клялся в верности принимая присягу, лицемерный ты пустозвон.

– Я клялся в верности Варяжьему Братству, – Проговорил, будто сваи вбил Держислав. – И я делаю все ему во благо. Твой дед хотел разбудить того, кто уснул несколько тысяч лет назад. Ты хоть понимаешь, чем это могло обернуться? Понял бы он вообще что происходит в современном миропорядке? Куда бы он повел нас? Куда завел? Как бы попытался изменить этот мир?

– А ты считаешь, что этот мир настолько хорош, что его не надо менять? – Спросил я.

– Я считаю, что не надо рисковать, если не знаешь будут ли изменения к лучшему. Ты хоть понимаешь, какая это ответственность, – выпустить мир забытого бога? С непонятными нам мыслями, чувствами, устремлениями? Он был, – и выпал из времени. Все равно что умер. Древность не должна врываться в наш мир. Легенды должны оставаться легендами. Такие легенды воодушевляют нас – потомков, на свершения и подвиги. А если древний герой воскреснет, и окажется неприглядным для рассмотрения вблизи? Что если легенды врали? В чем они врали? Что тогда делать потомкам, которые построили на почитании героя все свое общество? Это общество рухнет! Я этого не позволю!

– Ты ни разу не назвал его по имени. Неудобно? Скажи прямо – тебе не нужен Перун.

– Мне нужен Перун. Тот, который сплачивает Варяжье Братство традицией. Мне не нужен Перун, который эту традицию разрушит. И Братству такой Перун не нужен.

Я смотрел на него, убежденного в своей правоте. И не знал, что ему сказать.

– Ты пережил свое имя, Держислав. Не смог удержать свою славу. Ты... – я попытался найти подходящее для него слово, и не мог. – Ты Йима! Ты новый Йима. Вот твое имя. Ты стоишь за правду. Но за ту правду, которая удобна лично тебе. Ты лишился чести, и права на власть. Вот что я скажу. Я сделаю то, чего не смог дед. Я найду гробницу, и разбужу Перуна. И когда он воспрянет ото сна, ты сам попробуешь рассказать ему, – что легендам не место в нашем мире. А если вдруг, тебя и это минёт, – я приду к тебе, скользкий ты червь, и вызову тебя на поединок.

– Ты такой же как твой дед! – Рявкнул он. – Ты не наш! Дед тебя...

Я выключил коммуникатор, и повернулся к старику.

– Ну что? – Спросил он, испытующе оглядывая меня. – Контракт?

...Контракт, – хорошее слово. По латыни буквально означает “Сопутствие”, – когда некие люди объединяются для достижения общей цели, и какое-то время идут по общему пути. Какое-то время... Всякое может случиться в дороге.

– Контракт, Амос. – Подтвердил я. – Но при двух условиях.

– Каких? – Подался он навстречу в своей коляске.

– Дам тебе адрес почты, – нужно послать туда денег, на имя, до востребования, столько чтобы хватило на самые крутые штаны и рубашку от любого модельера. И еще есть один адресок, за городом, – там хозяйство, и твой филиал решил наложить на него лапу. Надо чтобы владельцев перестали беспокоить.

– Я не очень понимаю... – вытаращился на меня Амос.

– Я объясню. – В двух словах я описал ему в чем дело.

– М-мм... – Он понимающе кивнул. – Значит, “спешите делать добрые дела”?

– Ну примерно так. Надо отдать долги и уладить дела, прежде чем играть по высшей ставке.

– Разумный подход. – Поддакнул Амос. – Это всё?

– Ну, больше в голову ничего не приходит.

– Отлично, – он улыбнулся своими морщинистым ртом, и протянул мне свою костлявую, похожую на ветвь засохшего дерева руку – Условия принимаются.

Я аккуратно скрепил наш договор рукопожатием.

– Друзья, – позвал я в свою гарнитуру, не желая называть их по именам. – вы все слышали?

– Да лучше бы не слышали, – мрачно отозвался дядька.

– Да уж... Послушайте, я отправляюсь доделать то, что не удалось деду, – на поиски Перуна. Вас в это втягивать не хочу. Специально говорю это по радио, чтобы не светить вас даже перед моими новыми компаньонами. Спасибо вам за помощь. Дождитесь, когда мы уедем, и уходите.

– Прости медвежонок, но это не вариант. – отозвался в наушнике голос Русанки.

Я искоса глянул на Амоса, который слушал слышимую им мою часть диалога с живейшим интересом.

– Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. – Буркнул я в гарнитуру.

– Значит приглядишь за мной лично. У меня приказ моей старшей, – следовать за тобой. И это не обсуждается.

Блин горелый, никогда я не умел разговаривать с женщинами...

– Да, и мне тебя оставлять неловко, Мишук, – пробасил в ухо Горазд.

– У тебя магазин, дядка.

– К черту магазин!

– В магазине Вячко. Кто кроме тебя объяснит ему, чем тактические штаны отличаются от обычных?

– Вячко... хм... – Горазд замялся.

– Так-то дядька. Ты нужен мальцу. А кроме того, я в этом деле могу столкнуться с другими варягами. Не хочу втягивать в это тебя. Дело между мной и Держиславом. Отправляйся домой. И спасибо. Ты и так мне очень сильно помог.

– Ладно, – пробурчал дядька. – Если б не Вячко и моя хромота... ты только не подставляйся там, слышишь. Считай это наказ от старшего.

– Слушаюсь, дядка.

– И передай своим новым знакомым у машин, что я мог перещелкать их как курят.

– Обязательно.

– Конец связи, удачи малыш.

– Конец связи... Русанка, спускайся и подходи к нам.

Я повернулся к Амосу. – Передай своей охране что они снова могут дышать. Со мной женщина. Она на трибунах с винтовкой, – пусть не дергаются, и реагируют на неё спокойно.

Амос просипел распоряжения в свой коммуникатор, и мы пошли с ним к выходу на поле. Бетонная крошка и грязь щелкали под моими ботинками, тихонько гудел двигатель коляски, да шуршали резиновые гусеницы. Мы вышли из туннеля, прорезавшего трибуну, на свет, под вечернее питерское небо, и пошли к группе охраны, которая терпеливо дожидалась нас. Русанка уже спускалась к нам сверху по трибунам, внешне небрежно держа свою винтовку.