Затаившееся во времени. Тысячелетняя тайна

– Он требовал защищать врата! – жестко возразил Кадан, невольно воспринимая протесты лекаря как трусость и отговорки. – Фредрик сделал бы все, чтобы…

– Фредрик не имел в виду это! Если бы самопожертвование остановило нападение, то да, но врата будут открыты, когда нас всех испепелят. Он был бы против бесполезного героизма. – Скарлиз поспешно перевел дух и прошептал: – А еще, Кадан, Фредрик взял с меня слово, что мы позаботимся о Лейре и Лундес. Если мы умрем здесь, то не сможем выполнить и это его последнее желание.

Кадан пристально поглядел на друга и кивнул.

– И все же… – Его слова перебил безумный голос Фавластаса. Такой громкий, что заглушил все вокруг.

– Безумцы! Сколько вас осталось?! Я не насчитаю и восьми живых стражей. Кидайтесь, у меня хватит на вас шаров! – Демон развернулся к вратам и сложил руки в предвкушении. – Наконец-то! Стоило ждать столько лет, чтобы…

– Фавластас! – набравшись сил, крикнул ему Элестер. Скарлиз и Кадан тут же взглянули на своего лидера. Тот стоял на коленях, но не потому, что сдался, он просто не мог подняться. Да и лицо его вовсе не походило на лицо проигравшего. – Теперь ты не откроешь врата, потому что сделать это мог только Фредрик! А разрушить створки у тебя не хватит сил. Только магия Фредрика могла уничтожить зам'oк! Адент предусмотрительнее тебя!

– Будь Адент предусмотрительным, он бы не был сейчас ледяным украшением аданея и лучше бы оберегал свои собственные тайны, чтобы я ненароком не высосал их из его сущности.

Что? Так Адент их не бросал и не предавал? Ангел в плену, в аданее? Выжившие стражи были поражены до глубины души. Где же тогда божественная кара? Почему Ралус молчит, когда его ангел гибнет в бездне? Что же происходит в этом безумном мире?

– Я знаю, что только сила Фредрика может открыть дверь, – продолжал Фавластас. – Пускай хотя бы после смерти твой ученик мне послужит. – Элестер замер со стеклянными глазами, как и Скарлиз с Каданом. – Я не дурак, и не стану повторять одну и ту же ошибку спустя тысячу лет. Владимир, отдай мне кинжал!

– О, боги… – вымолвил Скарлиз. Он вдруг понял, что произошло, и все остальные поняли. Владимир воспользовался не просто кинжалом, чтобы убить Фредрика. Это оружие впитывало в себя силу умершего человека. Вот почему граф умер не сразу, почему он мучился, бился в предсмертной агонии, и жизнь утекала из него так же неспешно, как и магия. Кинжал, как магнит, оставляет за собой путь из силы, от жертвы до любого места, куда бы ни унес его убийца. И в ту секунду, когда Фредрик испустил свой последний вздох, оружие получило всю магию верховного стража.

– Знаешь основное условие действия этого оружия, Элестер? – спросил Фавластас, приняв у подчиненного принца кинжал. – Чтобы магия перешла в него, жертву необходимо обязательно убить, а не ранить.

Эти слова были для Элестера хуже любого лезвия или яда. Он пошатнулся, когда император швырнул кинжал во врата, и крикнул:

– Уходим!

Кинжал влетел в огромный зам'oк, ну а потом… ужасный жгучий свет и темнота.

– Тише, он дышит. Значит, жив. Оставь его. – Голоса? Были ли они реальностью, или очередным порождением безумного сна? Скарлиз уже ничего не понимал. Все вокруг потеряло смысл, отдалилось.

– Скарлиз… – Этот шепот принадлежал женщине. Он был полон боли, отчаяния и глупой надежды. Пожалуй, слишком реален для сна. – Пожалуйста, прошу тебя… открой глаза… пожалуйста. Хоть кто-нибудь, – голос сорвался на плач, – пусть кто-нибудь ответит.

Чужие слезы упали на его лицо, и он медленно приоткрыл глаза. Над ним склонились фигуры. Сперва он видел лишь размытые силуэты, но затем разобрал лица.

– Лундес? – Скарлиз непонимающе смотрел на нее, а затем повернул голову. – Карнелий? Вы выжили…

Да, они выжили. И не были этому рады. Бесконечно долго они плутали по подземельям и чудом выбрались наружу. Но отыскав дорогу и добравшись до Анатары, они оказались на огромном кладбище. Барон не питал особых надежд. Он сразу все понял, едва взглянул на руины. Все погибли. А вот Лундес, увы, по-прежнему таила надежду. Она не сдавалась и не отчаивалась. Была на удивление собранна и активна. Вела барона в сторону холма, к разрушенному замку, и все повторяла, что там они отыщут выживших. Но нашли они лишь Скарлиза. Он лежал на разбитых ступенях, ведущих к чудом уцелевшей башне. Так сработало его перемещение. Стража кинуло туда от врат, и долгое время он был неподвижен.

– Только осторожно, – сквозь слезы шептала Лундес. Она боялась прикоснуться к нему, как-то навредить. Когда вокруг одни покойники, каждый выживший ценится особенно. И потом ее рассудок терзали вопросы, а Скарлиз, скорее всего, знал на них ответы. Но она так и не решилась его спросить. Боялась. И за нее это сделал Карнелий.

– Где Фредрик? – спросил он.

– Владимир убил его и всю графскую семью, – ответил Скарлиз.

Лундес бешено посмотрела на лекаря, и слезы застыли в ее глазах. Мир для нее перевернулся. Нечто похожее она ощущала, когда погиб Рифус. И тогда она наивно полагала, что хуже быть не могло. Но когда погиб Фредрик, когда Скарлиз сказал, что его больше не было, она просто не могла это осознать и смириться.

– Почему ты так уверен? – простонала она. – Ты видел его тело? Ты видел?! Видел его мертвым?

– Лундес… – прошептал страж.

– Почему ты так уверен?! Может, ему удалось выжить! Может, его не было в замке…

Скарлиз набрал в грудь побольше воздуха:

– Потому что он умер у меня на руках! Прошу тебя… я лично похоронил его!

– Нет, – едва шевеля губами, произнесла она и запустила пальцы в свои грязные черные волосы. – Нет-нет, нет… не может быть, нет… он жив…

– Тише, тише. – Карнелий прижал ее к себе.

– Невозможно, – стонала она ему в грудь, – я не верю, невозможно, нет.

– Тише… – барон гладил ее по волосам, пытаясь успокоить. Он и сам был шокирован. Ведь он не просто узнал о гибели своего лучшего друга, ему назвали и убийцу.

– Владимир? Но почему? – не мог поверить барон.

– Пойдемте, – медленно поднявшись, позвал Скарлиз. – Я покажу, где могилы. Покажу, где похоронил графскую семью.

Он отвел их к дереву, а сам замер чуть в стороне, не желая видеть их боль.

Дрожа всем телом, Лундес прильнула к земле. Она принялась бережно сгребать ее руками, затем медленно разглаживать. И шептала «прости», снова и снова. Она извинялась перед Фредриком за то, что ее не было рядом, за то, что причинила ему столько боли, за то, что не предугадала планов Фавластаса, за то, что он так часто спасал ее, а она так и не смогла.

Чуть в стороне Карнелий яростно стукнул кулаком по сваленному дереву и закрыл глаза, пытаясь побороть ужас и отчаяние, охватившее его, а самое главное – боль. Все они тогда оказались в ужасной ситуации, в мире после открытия врат. Но Лундес уже было все равно.