Затаившийся у порога
Шрифт:
"Почему она продолжает улыбаться мне?"
С самого начала она чувствовала себя не в своей тарелке: плохой ночной сон, кошмары, вещи, которые её усталый разум представлял себе в формате jpeg кристалла, не говоря уже об изнасиловании. Периодическая улыбка Сони казалась бранящей, как взрослый может улыбаться ребёнку, который сделал какую-то незначительную ошибку. Кроме того, сегодня Соня выглядела намного бодрее, с горящими глазами и сияющей кожей. На ней был красочный сарафан для беременных с цветочными узорами. Даже её тело, казалось, смутно светилось сквозь одежду.
Хейзел была одета
– Хочешь заглянуть в какой-нибудь из этих магазинов?
– Нет. Может быть позже. Я счастлива просто гулять с тобой.
Это замечание застало Хейзел врасплох; оно звучало почти интимно. Но зато Хейзел вдвойне удивилась, когда Соня вдруг взяла её за руку.
– Мне так повезло, что у меня есть такой замечательный друг, как ты, - сказала Соня.
Хейзел посмотрела на неё и не знала, что сказать. Но она знала, что думать.
"Я тебя люблю. Я люблю тебя до безумия..."
– О, вот куда ты захочешь пойти, - сказала Соня и указала на "Магазин диковин Пикмана" на углу. - Мне было бы очень интересно познакомиться с этим парнем Горацием, - а затем Соня одарила Хейзел ещё одной своей загадочной улыбкой.
"Что с ней сегодня?"
– Да, он гончар, но он также подрабатывает в таверне.
Они прошли мимо парикмахерской, маникюрного салона, потом у следующего магазина походка Хейзел замедлилась:
СНАРЯЖЕНИЕ ДЛЯ АКТИВНОГО ОТДЫХА ХАММОНДА.
"В этом магазине Генри Уилмарт купил верёвку, на которой он повесился".
Но потом она вспомнила, что ещё он купил: шипы для лазания по дереву и всё такое.
– Давай перейдём здесь, - сказала Хейзел, когда проехала машина.
Соня улыбалась ей.
"Это глупо, - подумала Хейзел. - Гормоны или что-то в этом роде. Примечание для себя: НИКОГДА не беременеть. Это делает тебя странным".
Колокольчик зазвенел, когда они вошли в лавку антиквариата. В магазине пахло старостью, и измождённый человек с тусклыми глазами за прилавком выглядел тоже старым. Он сидел за кассой, держа большой палец в палитре, глядя на большой наполовину нарисованный холст на мольберте. Как ни странно, на нём были выглаженные брюки, красивая рубашка на пуговицах и галстук.
"Здесь слышали о рубашках?" - Хейзел захотелось сказать ему.
– Здравствуйте, дамы, - его голос заскрипел, как старая дверная петля.
Он водил по холсту тонкой кистью.
– Привет, - сказала Хейзел. - Мы здесь, чтобы увидеть Горация Ноулза. Он сказал, что будет сегодня.
Мужчина, который наверняка носил парик, не смотрел на неё. Вместо этого он заговорил, нанося ещё краски.
– Ах, Гораций. Он действительно должен был пополнить запасы сегодня, но позвонил в последнюю минуту. Он утверждает, что у него появилась ещё одна работа.
"Дерьмо".
– О, мы бы хотели взглянуть на его глиняную посуду.
Он нахмурился, потом потёр ухо. Именно тогда Хейзел заметила, что у него есть слуховой аппарат.
– Проклятая безделушка. Ах, но да, работы Горация можно найти на западной стене. А если вас заинтересуют оригинальные картины,
моя личная галерея находится в восточной комнате.Соня подавила смех на чудака; Хейзел лишь ухмыльнулась.
"Восток? Запад? Эй, я забыла свой компас".
Она бросила быстрый взгляд на нынешнее полотно владельца: скелет с длинными распущенными светлыми волосами держал на груди скелет младенца.
– Мадонна с младенцем, - сообщил ей мужчина. - Вам это нравится?
– О, о, да. Это очень интересно, - пробормотала Хейзел.
"Как ты думаешь, а ты не мог придумать что-то ещё менее оригинальное?"
Она схватила Соню за руку и направила к полкам с глиняной посудой.
На полках стояли тщательно обожжённые вазы, пепельницы и коробочки для колец. Соня взяла в руки фарфоровую лягушку с ненормально большими глазами.
– Это довольно круто. Что-то другое, без клише.
– Вещи, которые были у него дома, были ещё лучше, - сказала Хейзел, рассматривая подставку в форме морской звезды.
– Наверное, я немного... ревную...
Хейзел вздохнула и посмотрела на неё. Соня снова улыбалась своей широкой улыбкой.
– Я же говорила тебе, - прошептала она, - я ничего с ним не делала, а даже если бы и делала, зачем тебе всё равно ревновать?
– Пошли... - Соня сделала несколько шагов, затем остановилась, чтобы посмотреть на набор глиняных колокольчиков. - О, я такое люблю.
– Не меняй тему, - настаивала Хейзел. - Что с тобой сегодня?
Соня только улыбнулась, приподняла бровь, потом посмотрела на часы.
"Мужчины правы. Женщины сумасшедшие".
Хейзел собрала полдюжины гончарных изделий Горация и отнесла их к прилавку.
– Я говорю, вы должны искренне восхищаться работой Горация, - заметил мужчина. - Он хороший гончар.
"Что меня восхищает больше, чем его работа, так это его пенис, но это уже другая история".
– Он не просто гончар, - настаивала Хейзел, - он ремесленник. Парень с таким талантом? Он мог бы разбогатеть на выставках ремёсел в Провиденсе.
– Хм-м-м... Ну, ладно.
Хейзел умышленно хвалила Горация, хотя бы в знак благодарности за то, что он вчера её спас. Мужчина отложил кисть и завернул покупки Хейзел. Именно во время этого процесса Хейзел заметила быструю тёмно-красную вспышку. Этот мистер Пикман носил совершенно нетипичное для мужчин кольцо: неуклюжий полированный камень размером с небольшой шарик жевательной резинки. Его цвет напомнил Хейзел Сияющий Трапецоэдр.
– Какое интересное кольцо...
– Это корунд из Новой Шотландии. Очень редкий. Друиды говорили, что он приносит прибыль знающим.
– О...
Он поднял руку, посмотрел на кольцо, потом на Хейзел.
– Я бы сказал, что очень похоже на цвет твоих волос. У тебя прекрасные волосы, если ты не возражаешь, что я так говорю.
После тончайшая улыбка появилась на его очень узких и очень сухих губах.
От его слов и скрипучего голоса у Хейзел побежали мурашки по коже. Чувствовала ли она, что её соски действительно сжимаются?
– Спасибо, сэр. Хорошего дня.
– Я вижу, галерея вас не интересует?
– О, мы вернёмся позже! - заверила Хейзел и вытащила Соню из магазина. - До свидания!