Затаившийся у порога

Соня укоризненно посмотрела на большую сумку с вещами, купленными Хейзел.

–  Не знала, что ты так любишь глиняную работу.

–  Я просто хотела купить сувениры, - прокомментировала Хейзел.

Соня взяла Хейзел за руку.

–  Куда сейчас?

–  Давай заедем к трейлеру Горация.

–  Должны ли мы это делать? - Соня чуть не надулась. - Мне действительно не хочется делить тебя ни с кем сегодня.

"Делить меня?" - Хейзел не поняла.

Они побрели по спокойной, усеянной магазинами дороге обратно к машине.

–  Настоящая причина, по которой я хочу, чтобы мы туда поехали, это потому, что тебе нужно увидеть керамическую версию металлического ящика.

–  Ой, верно.

Хейзел усадила Соню на пассажирское сиденье и повела машину. Было жарко для этого в начале дня; Хейзел сразу же вспотела. Из-за вчерашнего проливного дождя всё теперь было ужасно влажным. Асфальтированная дорога широкой полосой вилась между деревьями; даже лес был туманным от сырости, когда Хейзел бросала на него взгляд. Мимо них прошло несколько грунтовых и гравийных поворотов. РЫБА - ПОЛМИЛИ, прочитала она покосившуюся деревянную табличку на одном из поворотов.

"Гораций говорил... Рыбные парни?"

У Хейзел закружилась голова. Его догадка о личности её насильников. Может ли знак обозначать, что они там вели свои дела?

"Не говори глупостей, - отругала она себя. - Вероятно, на озере Слэддер работают десятки рыбаков".

Она заставила себя отвлечься от темы, чтобы сконцентрироваться на своих ориентирах.

"Вот сюда", - поняла она и свернула направо на грунтовую дорогу.

–  Эти леса вдруг стали жуткими, - заметила Соня. - И посмотри на туман.

В лесу, казалось, зависли щупальца газообразной влаги.

–  От дождя да ещё от жары, - ответила Хейзел, а потом мельком взглянула на Соню.

Соня улыбалась.

–  Ну хорошо. В чём дело? - спросила Хейзел.

Пальцы Сони теребили локоны Хейзел.

–  В чём дело?

–  Ты улыбаешься. Твой взгляд. Всё утро ты смотрела на меня таким взглядом, - а потом Хейзел попыталась, но, скорее всего, не смогла изобразить его.

Голос Сони понизился до чего-то вроде знойной октавы.

–  Ты была великолепна прошлой ночью.

Хейзел вздрогнула.

–  Что, исправила компьютер Генри? Я бы не назвала это великолепной работой; позже снова произошёл сбой.

–  Да ладно тебе.

Хейзел перевела взгляд.

–  Соня, ты сегодня такая дура.

–  О, я знаю, что я была в плохом настроении вчера, но ночью ты определённо настроила меня на правильный лад, - внезапно Соня наклонилась и прижалась губами прямо к уху Хейзел. - Ты была просто... такой... милой.

"Что за хрень?"

Хейзел приподнялась на сиденье, затем подняла глаза.

–  Соня, о чём ты говоришь?

Соня выглядела ошарашенной.

–  Это было круто. Я никогда в жизни так не кончала. Тем более с Фрэнком.

"Сегодня ночью?"

Глаза Хейзел помутнели.

–  Что, эм-м-м... Что?

Соня пронзительно рассмеялась.

–  О, так ты притворяешься, что не помнишь? Отлично.

Хейзел продолжала смотреть, больше в пустоту, чем на Соню.

–  Серьёзно. Я... не помню... Мы...

Если можно было похотливо кивать, Соня так и делала. Она обняла Хейзел за плечо, наклонилась ближе и провела кончиком языка вверх по шее Хейзел.

–  Ты сегодня неотразима. Но потом, если ты хочешь знать правду... ты всегда неотразима для меня.

Хейзел начало слегка трясти. Она не была к этому готова. Теперь ей говорили слова, которые она так жаждала услышать, но никогда не слышала.

"Мы, должно быть, занимались сексом прошлой ночью, но я... не... помню..."

–  А если ты этого не помнишь, - сказала Соня, поглаживая Хейзел по бедру, - у тебя худшая память на свете.

Её рука скользнула под рубашку Хейзел "Марк Твен"; соски Хейзел напряглись, как крошечные стояки, когда кончики пальцев потрогали их. Затем пальцы скользнули вниз к её промежности и начали мягко тереть её.

Хейзел кипела в сдерживаемом безумии блаженства, вожделения и любви. Теперь её промежность тёрлась более непосредственно. Она почувствовала, как её желание приливает.

–  А ты такая неэгоистичная, милая, - прошептала Соня. - Ты даже не позволила мне сделать что-нибудь для тебя.

–  Я... нет?

Развратная улыбка стала шире.

–  О, я поняла! Ты забралась в ту бутылку виски в столе Генри? Вот почему ты не помнишь.

Хейзел чувствовала себя раздираемой противоположностями. Её ощупывал и сексуально возбуждал единственный настоящий любовный интерес в её жизни, но раздражение от отсутствия воспоминаний сводило её с ума.

Губы Сони вернулись к уху.

–  Сними эти шорты. Мне нужно спуститься ниже...

–  В машине? - воскликнула Хейзел.

–  Я знаю, как ты ко мне относишься, - продолжал её шёпот. - Разве ты не хочешь, чтобы я...

–  Да! - Хейзел выкрикнула. - Но...

"Что происходит?"

–  Но не здесь. Тем более средь бела дня.

Её соски покалывали, как горячие камни; её вагина стучала в её шортах.

"Это безумие. Я должна собраться с мыслями".

–  Давай... подождём... пока не вернёмся в хижину, - пробормотала она.

Соня, всегда улыбаясь, скользнула обратно на пассажирское сиденье.

–  Я понимаю. Трудно представить...

–  Нет, нет, просто...

–  Я знаю, как ты любишь игры, Хейзел. Я не против поиграть в них...

"Боже мой, боже мой..."

Хейзел снова выехала на дорогу. Что могло объяснить отсутствие её памяти, из которой выпал сеанс занятий любовью?

"И я ЗНАЮ, что не пила виски Генри. Я НЕНАВИЖУ виски".

Что тогда?

Ситуация была невозможной; Хейзел с трудом могла сообразить. Она свернула на извилистую тропинку, ведущую к одинокому трейлеру Горация. Рука Сони продолжала играть на коленях Хейзел, возбуждая, а затем отдёргивая, вызывая ещё больше покалывания и желания.

"Она сводит меня с ума..."

Трава росла ближе к трейлеру; Хейзел остановилась и заглушила двигатель.

–  Я просто хочу, чтобы ты увидела глиняную коробку, - оправдывалась она, но ей-богу, она не понимала, почему это вдруг стало так важно.

Возможно, это действительно было не так важно. Ей нужно было привести в порядок свои мысли; либо так, либо Соня сама играла в какие-то игры, в какие-то жестокие игры.

–  Шикарное место, - усмехнулась Соня. - Как в Башне Трампа.

–  Будь милой. Не все, кто живёт в трейлере, - белый мусор.