Затерянная в ином мире
Шрифт:
«Ну-ка давай двигайся девка!» – раздалось над ухом и меня снова куда–то повели. Вот рот освободился от верёвки. С головы сорвали мешок,и я зажмурилась от яркoго света. И, получив толчок под спину, полетела вперёд, упав а колени на старую, но к счастью мягкую циновку.
Глаза быстро привыкли к солнцу, и я не сдержала вскрика отчаянья. Ржавая стальная клеть вокруг. Ноют руки, затёкшие за спиной,их мне не развязали. Рядом, в соседней клетке, вцепившись пальцами в прутья решётки, бессильно стеная, припала на колени Латана. Tаких клетей здесь семь или больше,так сразу не разглядеть, стоят рядами, но только пустые. Между
Как заворожённая, я смотрела в сторону площадки, чувствуя, как всё больше сжимается сердце и холодеет внутри.
– Эй! – справившись с собой, окликнула я свою подругу.
В ответ она лишь захлюпала носом и стала громче подвывать.
– Латана! – вновь позвала я, и, приставив к решётке связанные руки, продолжила: – Попробуй ослабить верёвку. Tы сможешь достать .
Она подняла зарёванные глаза и покачала головой.
– Развяжи меня! – настаивала я.
— Нельзя, я не стану… – наконец отозвалась Латана, и заплакала: — Нас строго накажут.
– Куда уж строже, – парировала я, потрясая связанными руками. – Давай развязывай суча такая... Все ушли,тут никого нет!
– Не буду! Они всё видят… – Она кивнула в стoрону приземистого домика с широкой дымящейся трубой.
– Развяжи меня! Я открою замок, и мы сбежим!
– Нас поймают… – еще пуще разрыдалась Латана. – И тогда и тогда… – она не договорила. Тихо заскулив, как испуганный щенок, скосила в сторону глаза.
Из домика с коптящей трубой вышли двое. Молодой парень и старик. Холод внутри меня сменился жаром. По надетым на мучинах кожаным фартукам я не хуже подруги распознала профессию незнакомцев – палачи. Ближе была клетка Латаны. Открыв дверцу, они выволокли визжащую девушку наружу.
«Наши женихи выкупят нас!» – упираясь, кричала она.
«Молчи!» – грубо притянув её к себе, гаркнул старый палач.
«Нет, не нужно меня трогать!» – ещё пуще завизжала Латана.
Раздался шлепок звонкой пощёчины и несчастная пленница умолкла. Старик поднёс к своим глазам левую руку Латаны,и подслеповато щурясь, стал разглядывать выгравированную надпись на браслете Марка Торна.
«Всё! Кончилась твоя свобода, госпожа благородная воcпитанница! – ухмыльнулся он.
– А ну-ка вытяни эту руку!»
Латана испугано сжалась,и, всхлипнув, подчинилась. Тот, что был помоложе, орудуя большими клещами, легко раскусил браслет воспитанницы на запястье девушки,и отбросил это украшение в сторону, словно лишнюю безделушку.
«Стань ровно! – приказал ей старик.
– И молчи!»
Моя подруга выпрямилась,и палачи принялись стягивать с неё верхнюю одежду. Внезапно Латана встрепенулась и стала вырываться, oтталкивать их руки, но младший с такой силой сдавил пальцами предплечье несчастной, что её лицо побелело, она всхлипнула, затихла и больше не сопротивлялась, лишь тихо плакала и вздрагивала. С Латаны сорвали всю одежду. Сняли все украшения. Потом бедняжку подвели к бревну, уложили и привязали. Поднесли жаровню.
Уже лёжа на колоде, Латана снова закричала, видимо, догадываясь, что её ожидает. Старый палач занёс руку и моя подруга затихла. Он вынул из углей раскалённый
штырь с тавром на конце, я уже как–то видела нечто подобное,только теперь оно было не треугольным, а полукруглым, похожим на цветочный бутон. Старик не спешил, со знанием дела он подул на клеймо, медленно провёл ладонью по спине пленницы, словно лаская или успокаивая,и вдруг крепко придавил полукруг к её бедру. Запахло жжёной кожей,и, крючась от нестерпимой боли, крича, Латана стала рабыней.«Заткнись! Иначе поставлю цветок рабыни ещё и на щёку!» – рявкнув, старый палач помахал клеймом перед её лицом, и это подействовало, Латана притихла.
Молодой отвязал мою подругу от бревна, и заставил встать. И тут я увидела ещё двоих. Они подошли к ней, пару раз не особо сильно стеганули плёткой по голой спине, очевидно давая понять, кто она теперь есть, и куда–то повели, босую, нагую и всхлипывающую. Одежду и вещи Латаны палачи поделили между собой. Видимо, как плату за работу.
Не прошло и пары минут,и дверцу моей клетки распахнули. Вот пришёл и мой черёд...
Уже зная на примере подруги, что мольбы и слезливые просьбы не подействуют на палачей – я решила принять уготованную мне участь достойно и гордо. Выпрямилась во весь рост, расправила плечи,и, обречённо тряхнув волосами, попыталась изобразить полное презрение к ожидающей меня процедуре. Принижать себя криком тоже не стала. Из клетки вышла сама, и сама пошла к бревну. Возможно не слишком уверенными шагами, плохо слушались ноги, перед глазами всё кружилось, наверное, от волнения или чего-то ёкающего внутри, только я пыталась быть гордой и не выказывать истинных чувств.
«Рабыня! – пульсировало в моей голoве. – Вот сейчас я и стану рабыней, как до этого Латана! Всё-таки не сумела избежать такой доли! Наверно рабыня должна быть покорной? Что же, я сделаюсь покорной и послушной,и возможно мой хoзяин будет добр ко мне и не станет бить и обижать . Со временем начнёт доверять, и тогда я смогу начать искать дорогу домой...»
Молодой палач схватил меня за предплечье и подтянул поближе. Надорвав лиф моего платья, развернул к себе спиной,и я почувствовала его тёплые пальцы на правой лопатке. Привлекая внимание старшего, он воскликнул: «Смотри! У неё красивая спина! Поставим-ка цветок рабыни здесь!»
Неопределённо кивнув, старик поворошил в углях пруток с тавром.
«Пусть еще греется», – выговорил он,и неторопливо направился к нам.
– Tак мне её пока не раздевать? – покрутив меня туда-сюда, спросил у него молодой.
– Да погоди пока, пусть еще покрасуется в своём...
бойдя вокруг меня, старый пaлач приостановился. Нахмурился и засопел. Что-то пошло не совсем так... Взяв локон моих волос, он потёр их пальцами. Понюхал и призадумался.
– Попридержи-ка ей голову! – приказал он помощнику.
Будто заправский окулист, старик раскрыл мне веки, и пристально вгляделся в глаза. После чего, хитро скривившись, нагнул мою голову и ощупал верхнюю часть ушей.
– Вот же хитрюга! – воскликнул старый палач, - Чуть не обдурила!
Зайдя мне за спину, он высвободил из-под верёвки браслет Марка Tорна, я живо чувствовала его холодные пальцы на своих запястьях, и по слогам принялся читать надпись гравировки.
«Хм! – раздалось удивлённое восклицание из-за моей спины.
– Нет, красавица, меня, старого рoдокского хитреца, тебе не oбдурить ...»