Затерянный храм

Выбежавшему на улицу Гранту досталось лишь облако выхлопных газов и пыли. Он поднял «уэбли» и открыл стрельбу по машине. Заднее стекло разлетелось, в зеленом кузове появились две дырки. Машину занесло; водитель попытался справиться с ней, но у него не получилось. Она въехала на тротуар и врезалась в стену дома. Над задымившимся капотом взлетели осколки краски и штукатурки. Мужчина на пассажирском сиденье отчаянно тряс свою дверь, но ее заклинило от удара, и она не открывалась.

Дым и пар из поврежденного двигателя начали скрывать картину происшествия; в разрывах между клубами Грант увидел, как открывается задняя дверь и вылезает вор. Кожаная сумка Рида висела у него на плече. Человек что-то крикнул водителю и побежал по улице.

Пассажир на переднем сиденье еще сражался с дверью, когда Грант подбежал к машине. Человек в салоне вытащил пистолет и забарабанил рукояткой по боковому окну. Оно осыпалось, оставив зазубренную бахрому битых стекол вокруг рамы. В отчаянном стремлении выбраться человек не заметил подбежавшего Гранта, но тот не дал ему возможности действовать. Прежде чем пассажир успел выстрелить, Грант просунул руку в окно, схватил его за кисть и рванул наружу. Человек все еще держал пистолет за ствол, он попытался развернуть его, но Грант с силой прижал его руку к оконной раме, поранив об осколки стекла. Пассажир закричал и выронил пистолет. Не отпуская его руку, Грант нагнулся, поднял пистолет и дважды выстрелил ему в грудь. Окровавленная рука обмякла.

Грант выпустил ее и обежал вокруг машины; водитель, спотыкаясь, двигался к нему. Он, кажется, был еще оглушен после аварии. Одна рука была поднята – то ли для защиты, то ли показывая, что он сдается, – Гранту было непонятно; другой рукой водитель шарил за отворотом пиджака.

Грант не знал, сколько у него осталось патронов, но чувствовал, что времени нет совсем. Он выстрелил в водителя, с такого расстояния точность была не важна, и, когда тот покачнулся, пинком сбил его с ног. Водитель едва успел упасть, а Грант уже бежал вдогонку за вором.

Тот успел преодолеть кое-какое расстояние, но был он ниже ростом и тяжелее, чем Грант, да еще и сумка Рида ему мешала. Коричневый полотняный костюм стеснял движения убегавшего, его туфли шлепали по тротуару; люди на улице оглядывались, когда он пробегал мимо них, но никто не пытался его остановить. Грант не стал рисковать и стрелять при таком количестве зрителей. Он постепенно догонял похитителя.

Вор добрался до угла и оглянулся. Он не мог не заметить преследующего его Гранта, который на ходу размахивал оружием. Тогда он стряхнул с плеча сумку – она упала в канаву – и побежал через дорогу. Грант увидел это и наддал ходу. Бульвар был широк и свободен от движения – у Гранта был хороший шанс выстрелить.

Слева раздался звонок, но Грант не обратил на него внимания. Добежав до угла, он упал на одно колено и поднял пистолет. На середине широкой улицы выстроились в одну линию бетонные уличные вазоны с цветами, но голова и плечи вора были по-прежнему хорошо видны – словно силуэт в тире. Такие выстрелы Грант уже делал сотни раз.

И тут человек исчез. Со свистом, грохотом и звоном его заслонила катящаяся коричневая стена. По улице ехал трамвай, и ему не было дела ни до Гранта, ни до его цели, ни до чего другого, кроме собственного громыхания по утвержденному расписанию. Некоторые пассажиры, похоже, заметили, что на краю дороги какой-то всклокоченный англичанин размахивает пистолетом; они стали указывать на него, прижимаясь лицами к окнам и поворачивая головы, а трамвай со звоном и грохотом неуклонно уносил их прочь.

Грант вновь побежал, обогнул заднюю часть трамвая и вскочил на бетонный вазон. Он оглядывал прилегающие улицы, всматривался в толпу серых костюмов и черных платьев. Немец исчез.

По широкой улице подлетел полицейский автомобиль и остановился, взвизгнув тормозами. Грант положил пистолет в цветы и выпрыгнул на дорогу. Через глазеющую толпу на тротуаре проталкивалась знакомая фигура. Марина наконец его догнала. В ее руках болталась сумка Рида, но лицо было мрачным.

Грант, показывая, что сдается, поднял руки – его окружили полицейские.

– Он табличку оставил? – спросил Грант.

Марина покачала головой:

– Пропала.

Глава девятнадцатая

Отель «Гран Бретань», Афины

– О господи, умеешь же ты все испортить!

Они сидели в номере отеля «Гран Бретань». Отель выглядел не так впечатляюще, как звучало название. Приняв название за истину, в 1944 году английские военные вселились в него после освобождения Афин да так больше по-настоящему и не выезжали. Комнаты реквизировали для нужд армии, отделку ободрали, мебель поменяли, стены и перегородки снесли и перестроили и из когда-то роскошного люкса сделали тесную контору, хотя и с золотыми флоковыми обоями и хрустальными плафонами светильников.

Грант сидел на жестком деревянном стуле. По своему неудобству стул очень напоминал тот, на котором Грант сидел при первой встрече с Мьюром в Палестине. Правда, в этот раз Мьюр был очень зол.

– У меня на улице гниют два русских трупа, и все, начиная от британского посла и до последнего библиотекаря, желают знать, как они там оказались.

Грант откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди:

– Так они русские?

– Ну, сами-то они уже ничего не говорят. Но машина принадлежит транспортной компании «Понтик», которая здесь является легальным прикрытием для советской разведки. Сигареты, монеты и всякая мелочь в бумажниках тоже указывают на это. – Мьюр заметил, что Грант удивлен. – А ты что думал – это Армия спасения?

– Вор, который был с ними, – немец. Я налетел на него в библиотеке, когда он входил в читальный зал.

– Жаль, что ты и его не пристрелил. Ты хоть его разглядел?

– Светлые волосы, красное лицо. Плотного телосложения. – Грант пожал плечами. – Я узнаю его, если еще раз увижу.

Мьюр прищурил глаза:

– Точно?

Он открыл свой портфель, вытащил пухлую папку с чьим-то досье и перелистал страницы. Найдя то, что хотел, он протянул папку Гранту:

– Вот этот?

На этот раз фотография была хорошего качества: ее не делали украдкой, человек позировал перед фотоаппаратом. Но от этого она нисколько не стала приятнее. Мужчина в широких штанах и в сапогах для верховой езды стоял на вершине кучи из земли и обломков. Он опирался на воткнутую в землю лопату, словно завоеватель, поднявший знамя на бастионе только что покоренного города. Он был моложе, стройнее и привлекательнее того человека, которого Грант встретил в библиотеке, но что-то в гордом выражении лица, победно смотревшего в объектив сверху вниз, осталось неизменным.

– Это он. Кто это?

– Клаус Бельциг. Археолог, нацист и страшный гад. Личное дело на него пришло только сегодня утром с дипломатической почтой.

– Ты говорил, он исчез в Берлине в сорок пятом году. – Грант лихорадочно соображал. – Если с ним были русские…

– Наверное, они выкопали его из Сибири, разморозили и привезли сюда, чтобы он помог им в работе. Они хорошо знают, что искать.

– Именно Бельциг нашел табличку, – напомнил Грант.

– Верно. А сейчас она к нему вернулась.

Это замечание вызвало у Гранта новый приступ беспокойства, но ему все никак не удавалось оформить свою мысль. Пока он соображал, Мьюр закончил:

– Впрочем, могло быть и хуже. Рид говорит, что уже переписал надписи с таблички. Если ему не удастся расшифровать их, то и русские вряд ли смогут.

– Другая половина. – Похолодев, Грант понял, что именно не давало ему покоя. – Молхо не сказал Бельцигу, что разломил табличку на две половинки. Бельциг считал, что она целая и что Пембертон владел всей информацией.