Затерянный мир (сборник) (Др. перевод)

— Теперь можно заняться и гондолой. Я в голове уже прокрутил, как ее следует связать из прочного камыша и как скрепить с оболочкой. А пока что мне хотелось бы вас воочию убедить в том, что аппарат в состоянии поднять каждого из нас.

— Вы хотите сказать всех сразу? — уточнил лорд Джон.

— Нет, я хочу сказать то, что сказал. Каждый по очереди опуститься на шаре на равнину, а как шар поднимать на плато решить совсем нетрудно. Для этого достаточно распустить надвое волокна имеющейся у нас альпинистской веревки. Для начала используем весовой модуль. Возьмем камень равный весу самого тяжелого, точнее, самого весомого, не так ли, ха-ха-ха, члена экспедиции, это я — о себе.

Пыхтя и раскрасневшись, профессор подтащил внушительный базальтовый обломок, имеющий в середине естественное опоясывающее углубление. Свисавшие с шара концы сетки (те, что остались не привязанными к ветвям) он собрал в пучок и, соорудив из них прочный узел, надежно им прикрепил базальтовую глыбу к летательному аппарату. Теперь предстояло отвязать от ветвей удерживающие его ремни. Чтобы он не улетел совсем профессор прикрепил к ремням веревку и временно ею обмотал свою левую руку, намереваясь перед тем, как обрезать стропы привязать ее к дереву. Тогда, пролетев на длину веревки шар бы остановился и затем через какое-то время общими усилиями был бы спущен вниз.

— Сейчас вы убедитесь до чего велика подъемная сила моего аэростата, — с гордостью произнес ученый и, видимо от волнения, забыв освободить свою руку от веревки и закрепить ее на дереве, лихим ударом ножа перерезал привязанные к ветке стропы.

Никогда еще наша экспедиция не была так близка к гибели в полном составе.

Надутая оболочка рванулась вверх, увлекая за собой профессора Челленджера. В последний момент успев ухватить его за щиколотки, я полетел вместе с ним. Лорд Джон вцепился мертвой хваткой в мои ноги, и я с ужасом обнаружил, что и его веса, сложенного с нашим, недостаточно, чтобы остановить чертов снаряд. В одно мгновенье я представил себе воздушный шар, увлекающий в пространство над озером Глэдис четырех повисших сосисками горе-воздухоплавателей. Но к общему счастью не выдержала прочная альпинистская веревка. Прежде чем лорд Джон оторвался от земли раздался звон, как от лопнувшей струны и мы кучей повалились на мягкую траву, увидев напоследок шар уносивший в небо базальтовый обломок.

— Потрясающе, — радостно воскликнул неукротимый Челленджер, потирая ушибленное колено и, разматывая оставшуюся на запястье веревку, продолжал:

— Отличный результат! Я, честно говоря, не ожидал такого успеха. Через неделю, господа, будет готов другой воздушный шар, и даю вам все возможные гарантии, что на нем мы благополучно и с удобствами преодолеем первый этап нашего возвращения на родину.

До настоящего времени я фиксировал в блокноте события по горячим следам. И вот, наконец я имею право приступить к новому более спокойному и, так сказать, комфортабельному этапу в моих описаниях. Мы спасены. Мы — у подножья плато в лагере, где до недавнего времени полновластным хозяином оставался Замбо. Все ужасы, кошмары и болотные наваждения остались позади. Точнее, вверху, на вершине вздымающейся над нашими головами красноватой гряды. Мы спустились благополучно, хотя и совершенно неожиданным способом. Все члены экспедиции находятся в здравии. Через шесть недель, а самое большое два месяца будем в Лондоне. Возможно попадем туда даже раньше, чем это письмо. Наши души и сердца уже на родине, в доброй старой Англии, в ее глубоко дорогой для каждого из нас столице.

Счастливый перелом в нашей судьбе наступил в тот день, когда профессор Челленджер проделал свой рискованный трюк с воздушным шаром. Я уже упоминал о том, что единственным индейцем, сочувственно относившимся к нашим попыткам покинуть плато, был спасенный нами бритоголовый молодой человек, сын вождя. Вечером, дождавшись темноты, молодой вождь незаметно пробрался к нашей палатке и вручил мне (почему-то он преимущественно общался со мной; может быть чувствовал во мне как в ровеснике родственную душу) небольшой свиток из древесной коры. Потом он указал куда-то на пещеры и, приложив указательный палец, словно просил нас его не выдавать, быстро исчез. Я взял свиток и развернул его перед костром. Все к нему склонились и на внутренней светлой стороне увидели выведенную углем серию каких-то не то знаков, не то рисунков, которые я и спешу воспроизвести.

Они немного напоминали записанные без линеек нотные значки.

— Что бы это ни было, здесь содержится нечто для нас важное, — сказал я. — Я это понял по лицу индейца, когда он мне давал свиток.

— А может быть это просто милая шутка дикаря, при помощи которой он развивает свое чувство юмора, — заметил Саммерли.

— Скорее всего, здесь какой-то шифр, — предположил Челленджер.

— Или загадка-головоломка, — прибавил склоняясь над свитком лорд Джон. Вдруг он с волнением выхватил из моих рук свиток и воскликнул:

— Пресвятая сила! Я кажется все понял. Вы только посмотрите. Сколько значков на этой грамоте? Восемнадцать. А теперь сосчитайте пещеры над нашими головами. Их тоже восемнадцать.

— Точно, он показывал на пещеры, — подтвердил я.

— По-моему все ясно, — продолжал Рокстон. — Это план-чертеж пещер. Все как есть восемнадцать штук в ряд. Какая-то покороче, какая-то поглубже, какие-то внутри имеют разветвления. А вот эта помечена крестиком. Зачем, как по-вашему? Может быть крестик значит, что эта пещера глубже, чем остальные.

— Или вообще сквозная! — почти прокричал я.

— Похоже, наш юный друг верно разгадал ребус, — сказал Челленджер. — Если это не так, тогда непонятно, зачем спасенному нами молодому индейцу разыгрывать над нами столь злую шутку. Если же предположение верно, и пещера — сквозная, то пройдя ее до конца, мы окажемся перед обрывом, не превышающим каких-то ста футов. Сущие пустяки.

— Хорошие «пустяки», — проворчал Саммерли.

— Оставшийся у нас кусок веревки — длиннее, чем сто футов, — вставил я. — По ней и спустимся.

— Но, ведь, в пещерах индейцы. Они могут нас увидеть, — возразил Саммерли.

— Не во всех пещерах живут люди, — ответил я. — Многие из них используются как амбары и кладовые. Почему бы ни подняться туда немедленно и все не разведать.

На плато есть богатое смолой дерево (какая-то разновидность араукарии, так, кажется, называет его Саммерли) из ветвей которого туземцы делают свои долгогорящие факелы. Каждый из нас вооружился таким светильником, и мы осторожно, не нарушая тишины, пробрались по замшелым ступенькам в обозначенную на свитке пещеру. В ней было пусто, если не считать множества летучих мышей, которые стаями принялись над нами носится, едва мы вошли. Чтобы не привлекать внимания индейцев светом, мы долго пробирались на ощупь и лишь, почувствовав, что сделали какие-то отклонения от прямого пути и углубились на достаточное расстояние от входа, зажгли наконец факелы. Перед нами открылся сухой и чистый туннель со сводчатым потолком. Под ногами шуршал поблескивающий в свете факелов гравий. Мы, затаив от нетерпения дыхание, какое-то время продвигались вдоль этого коридора. Внезапно к неожиданному общему разочарованию уперлись в глухую стену. Это не был обвал, как тогда внизу, а самый настоящий тупик. Ясно, что дальше пути нет, и никогда не было.

— Не будем отчаиваться, друзья, — пробасил никогда не унывающий Челленджер. — Я обещал вам через неделю воздушный шар, и он — будет.

Саммерли тяжело вздохнул.

— А может быть мы не в той пещере, — цеплялся за надежду я.

— К сожалению, дружок, в той, — ответил лорд Джон, держа палец на схеме. — Семнадцатая справа, или вторая слева. Тут ошибки быть не может.

Я еще раз взглянул на свиток и вдруг радостно воскликнул.

— Господи! Да все же понятно. Пойдемте-ка назад. Назад.

Неся зажженный светильник, я едва не бегом кинулся в обратную сторону.

— Вот здесь, — от волнения перейдя на шепот, указал я на валявшиеся на гравии обгорелые спички. — Здесь мы зажгли факелы?

— Здесь.

В один голос ответили мои друзья.

— На схеме эта пещера изображена развилкой. В темноте мы не заметили ответвления и попали не в тот рукав. Сейчас нужно сделать несколько шагов назад и по правую руку откроется длинный туннель. По нему и нужно идти.

Все оказалось именно так. Не прошли мы и тридцати шагов как в правой стене зачернело большое отверстие. Мы свернули в него и поняли, что этот туннель значительно просторнее и длиннее, чем тот, по которому мы только что шли. Почти бегом мы устремились в глубину. С замирающим от волнения сердцем мы преодолели несколько сотен ярдов, когда внезапно впереди на фоне полной темноты коридора увидели неяркий красноватый свет, словно от костра. Огонь однако, не дрожал, не дымил и походил на горячий шар. В удивлении, мы остановились. Казалось, что пламя сверкает на нашем пути и должно непременно нам помешать пройти дальше. Собравшись с духом, мы погасили факелы и устремились к новому огню, ровный, немерцающий неяркий, но стабильный свет от которого серебрил гравий на полу туннеля, как рассыпанные бусинки. Сколько мы шли, светлый шар не приближался и не изменял ни величины ни формы.