Затерявшийся в мирах (Лафайет О'Лири - 2)

– Чтобы отдать тебе должок, приятель, вот зачем. Я не из тех, кто забывает такие вещи.

– Послушай, Кранч, я единственный кормилец двух незамужних тетушек, пролепетал О'Лири срывающимся голосом.
– Только не это! После всего, что я пережил, встретить конец в этой берлоге!

– Чего-чего? Это не конец, малыш, а только начало, - прорычал Кранч. Мой должок не так-то просто будет отдать.

– Что я тебе такого сделал?
– простонал О'Лири.

– Дело не в том, что ты сделал, приятель, а в том, чего ты не сделал.

– Не сделал?

– Вот именно. Ты не выбросил меня из лодки, хотя запросто мог это сделать. Ты не думай, что я был оглушен; я все слышал: как твоя милашка предложила бросить меня акулам и как ты вступился за меня. Сказал, что я без сознания и потому, мол, нельзя меня бросать в озеро.

– И... и вот теперь ты меня хочешь отблагодарить?

– Совершенно верно, малыш.

Великан потер рукой живот, из которого опять послышалось урчание.

– Да, я чертовски проголодался!

Лафайет зажмурился.

– Хорошо, - прошептал он.
– Начинай поскорее, не то я не выдержу и закричу Гроунвельту, что я передумал.

– О чем ты, парень?

– Ну, давай, ешь меня, - выдавил из себя Лафайет.

– Что-о-о? Есть тебя?
– переспросил Кранч.
– Да ты что, приятель! Ты меня, видать, не понял. Как я могу съесть человека, который спас мне жизнь?

О'Лири приоткрыл один глаз.

– Так ты не растерзаешь меня на куски?

– Зачем бы это мне понадобилось?

– Неважно, - сказал Лафайет, съезжая по стене на пол. Он с облегчением вздохнул и пробормотал:

– На некоторые вопросы лучше не отвечать.

Отдышавшись немного, О'Лири взглянул на великана, который озабоченно разглядывал его с высоты своего гигантского роста.

– Послушай, если ты действительно хочешь меня отблагодарить, придумай, как нам отсюда выбраться.

Кранч почесал затылок пальцем, который был не меньше ручки молотка.

– Надо подумать...

– Что, если сделать в стене проход?
– предложил О'Лири, ковыряя известку между каменными плитами.
– Но нам не обойтись без стальных инструментов... И к тому же на это ушли бы годы.

Он оглядел темную камеру:

– Может, в потолке есть люк...

Кранч отрицательно покачал головой:

– Я уж неделю задеваю башкой за этот потолок. Он сделан из дубовых досок толщиной в четыре дюйма.

– Ну... тогда пол...

– Каменные плиты толщиной в шесть дюймов.

Минут десять Лафайет осматривал пол, стены и дверь камеры, а затем прислонился к решетке.

– Ну, что ж, - сказал он без всякой надежды, - приходится признать, что я проиграл. Крупкин заставит Свайнхильд делать то, что ему надо; Адоранна очутится здесь, в Порт-Миазме, и станет мыть грязные горшки; Горубл захватит Артезию, а Дафна... Дафна, скорее всего, тоже окажется здесь, после того как леди Андрагорра попадет в Артезию. И если она не достанется Родольфо, то ее получит Счастливчик Лоренцо. Или Долговязый Ланселот...

– Эй... Я кое-что придумал, - начал Кранч.

– Лучше ляг и поспи, Кранч, - без всякого интереса отозвался О'Лири.

– Да, но...

– И хватит думать об этом - все равно никакого толку. Знаешь, может, было бы лучше, если б ты в конце концов разорвал меня на части.

– А все-таки, что, если...

– Иначе и быть не могло. Ведь я только и делаю, что сижу по тюрьмам с тех самых пор, как попал в Меланж. Я бы мог догадаться, что окончу свои дни в одной из них.

– Конечно, это не бог весть что, но почему бы не попробовать? проговорил Кранч.

– О чем это ты?
– безразлично спросил О'Лири.

– Да все о том же, о моем плане.

– Ну хорошо, рассказывай.

– Так вот что я придумал... Вот только вряд ли тебе понравится: у меня все слишком просто, без всяких там хитрых подземных ходов.

– Выкладывай, Кранч.

– Ну, так вот... Ты уж только не суди меня слишком строго... Просто я подумал, что, если сорвать дверь с петель?

– Что, если со...
– Лафайет повернулся и посмотрел на тяжелую стальную решетчатую дверь. Он невесело рассмеялся.

– Ну что ж, попробуй.

– Ладно.

Кранч шагнул вперед и схватился за толстые прутья. Набрав в грудь воздуха, он поднатужился: послышался легкий скрежет металла, потом громкий треск. Кусок каменной плиты отлетел от стены и упал на пол. С оглушительным скрежетом, как если бы столкнулись два "роллс-ройса", решетка поддалась, прогнулась внутрь и слетела с петель. Кранч с грохотом отбросил ее в сторону и отер ладони о кожаные штаны.

– Вот и все, приятель, - сказал он.
– Что дальше?

В одно мгновение освободив Лафайета от кандалов, Кранч направился вслед за ним по освещенному факелами коридору. Из-за решеток камер к ним тянулись руки грязных, взлохмаченных узников с горящими глазами. Однако камера пыток была пуста.

– Не повезло, - сказал Лафайет.
– Я рассчитывал на помощь Гроунвельта.

– Глянь-ка, какие удобные, - сказал Кранч, подбрасывая на ладони остро отточенные ножницы, предназначенные для обрезания ушей и носов.
– Как раз для меня - будет чем ногти стричь.

– Послушай, Кранч, - перебил его О'Лири.
– Нам необходим план действий. Если мы будем бродить по коридорам, нас в конце концов схватят и снова бросят в камеру. Во дворце полным-полно гвардейцев: стражники Родольфо плюс вооруженный отряд Горубла. Мы должны как-то отвлечь их внимание, чтобы я смог незаметно выкрасть Свайнхильд и леди Андрагорру у них из-под носа.

– Эй, вы!
– закричал кто-то пронзительным голосом в одной из камер.
– Я требую адвоката! Я хочу видеть американского консула! Я имею право позвонить по телефону!

– Это наверняка Лоренцо!

Лафайет бросился к камере, откуда доносились крики. К своему удивлению, он увидел молодого человека с вандейковской бородкой, аккуратно подстриженными усиками и прической, как у Эдгара По. На нем была рубашка с высоким воротничком времен Наполеона. Холеными руками он изо всех сил тряс решетку.

– Эй, ты...
– начал было он.
– Послушай, мы с тобой не встречались раньше?

– Лоренцо?
– Лафайет пристально вглядывался в своего собеседника. Значит, тебя все-таки схватили? При вашей последней встрече ты преспокойно бросил меня в беде и смылся, во, видимо, далеко убежать тебе не удалось. Скажи-ка на милость, откуда у тебя взялась борода? И зачем ты так вырядился?