Заучка на факультете теней

Все было продумано и решено заранее. Составлен четкий план. Оба моих родителя не пришли в восторг, когда узнали сногсшибательную новость обо мне. Они не ждали подобного, ведь кровь светлых и темных не желает смешиваться. Дети— полукровки почти не появляются на свет. Однако Орнелла и Гленн стали редким исключением. Они сошлись во мнении, что меня нельзя оставлять в королевстве. Самое идеальное место — мир людей. Там моя смешанная сила не проявится. Особенно темная сторона. В крайнем случае, стану успешной хозяйкой цветочной лавки со странными хобби вроде вызова духов на потеху окружающим.

Орнелла Армитадж собиралась следовать этому плану и не видела ни единой причины от него отказываться. Но причина появилась. Я. Стоило мне родиться, как для нее все изменилось. Эмоции оказались сильнее, чем сотня продуманных планов. Ведь отправить меня в мир людей — значило навсегда проститься. И темные, и светлые маги могут бывать там время от времени без последствий. Тени способны лишь переселиться. Без шанса вернуться назад. Мама не смогла бы меня навещать и даже просто наблюдать издалека. А растить меня здесь самой было невозможно. Темные не приняли бы полукровку, рожденную женщиной-тенью. Убили бы еще в младенчестве.

Выход придумала тетя Джулия. Поняла мамины чувства и пришла с готовым решением:

— Я могу взять Келли и приехать к матери — леди Ариане. Скажу, что это мой ребенок, рожденный от мужчины-тени. Девочка сможет расти в особняке Корнуэллов, носить нашу фамилию. Мать не видела меня полтора года. Не усомнится, что Келли родила я. Моя болезнь станет дополнительным подтверждением. Феи не переживают рождение полукровок. К тому же девочка светловолосая, как мы. И у нее наши с Гленном глаза.

— Гленну это не понравится, он настроен решительно, — возразила мама, но идея пришлась по душе. В дом светлых она могла легко проникать тенью, в отличие от мира людей.

— Знаю, брат не придет в восторг. Он жуткий упрямец. Мы ничего ему не скажем. Узнает постфактум и смирится.

Джулия Корнуэлл ошиблась. Братец Гленн не только не смирился. Он посчитал этот поступок предательством. Сестру он под конец простил. Да и как не простить умирающую? Но с возлюбленной отношения разладились. Какое-то время они еще продолжали видеться тайно. Гленн даже заставил маму пообещать, что она никогда со мной не встретится и не расскажет правду. Но через год они расстались. Мама считала, что Гленн не сумел принять ее ложь. Я же пребывала в стойкой уверенности, что дело в эгоизме и ревности. Он не простил, что меня поставили выше него, а любовь мамы ко мне оказалась сильнее.

— В пропасть Гленна Корнуэлла! — объявила я, захлопывая учебник, в котором едва ли прочитала пару абзацев.

На замок опускалась ночь, а мне следовало подготовить теневую почву к приходу мамы.

Подготовка почвы — дело несложное. Особенно если практики море. Я села на кровати, скрестив ноги, прищурилась. Следовало нащупать тени в предметах вокруг и установить с ними связь. Не обязательно в каждом. Но чем их больше, тем лучше. Речь не о тех тенях, что появляются на свету. О внутренних. Они есть и в живых существах, и в растениях, и в предметах. Это не жизненная сила, а связь с теневым миром, позволяющая погружаться в сны. Не только в теневые, но и в самые обычные. Если же лишить мага такой тени, как нынче моими стараниями произошло с мальчишкой в коридоре, он теряет целостность. Погибнет, если тень вовремя не вернуть назад.

Я сидела и сидела в ожидании мамы, готовая в любой момент шагнуть в другое измерение. Без портала. Через тени, служившие таким, как я, маячками. Но она все не приходила. Видно, задержали дела факультета, коих у декана всегда хватает. Спина и ноги затекли, и я вытянулась на кровати во весь рост, не теряя связи с предметами в комнате и их тенями. Лежала, глядела в потолок, раздумывая о сделанной днем глупости. Мама права, нельзя терять контроль. Ни на секунду. Здесь не дом, где меня предпочитали не замечать. Здесь я постоянно под прицелом сотен взглядов.

— Нельзя терять контроль, — шепнули губы.

А глаза взяли и закрылись. Связь с тенями мгновенно пропала, а я провалилась в сон.

— Привет, дрозд. Наконец-то пришла. Я ждал.

— Сокол…

Я едва сдержала ругательство, осознав, что случилось. Я в особенном сновидении! Но как же не вовремя! Мама может явиться в любую минуту и выдернуть меня отсюда. А тут он! Сокол! Тот, которого я так рада видеть. Увы, встреча получится рекордно короткая.

— Я же говорил, что-то изменилось! — объявил мой друг — Прошли считанные дни, а мы снова в лабиринте. Нужно это обсудить. Но сначала разрядка. Давай! На перегонки!

— Нет, — я показательно села у стены. — Не сегодня. Я устала.

Это была ложь. Гонки по полу и стенам бесконечных коридоров — лучшее развлечение в жизни. На них я способна в любом состоянии. Но если меня выдернут из теневого сна во время бега, придется ой как не сладко. Рискую больше вообще не встать.

— Трудный день? — спросил сокол.

— Трудные дни, — ответила я отстраненно.

Ибо не знала, о чем говорить. Всегда существовали ограничения, темы, которые лабиринт не терпел. Однако мы могли обсуждать теневую магию, обычаи нашего мира и многие другие вещи. Теперь же я боялась сказать лишнее. Вдруг неосторожное слово подскажет, кто я в реальной жизни. Чужой ненависти мне хватало в избытке. Я к ней давно привыкла. Но отчаянно боялась увидеть наполненный отвращением взгляд сокола. Это бы меня сломало.

— А у тебя как дела?

Дежурный вопрос, предполагающий такой же ответ.

Парень пожал плечами.

— Слово «отвратительно» подойдет?

— Кто постарался? Семья? Друзья? — еще один вопрос. Такой же, как и предыдущий.

— У меня нет друзей, — отрезал сокол. — Ни на факультете. Ни вообще. Я не тот теневой маг, с которым хотят дружить. Ну, кроме тебя. Но я бы предпочел, чтобы ты была больше, чем другом. Иногда мне кажется, я знаю тебя лучше, чем самого себя.

Я чуть не рассмеялась. Сокол ошибался. Я сама до конца себя не знала. Ибо всю жизнь притворялась кем-то другим и не очень понимала, где заканчивается цветочная фея Келли, вечно играющая безумные роли, и начинается Келли-тень, скрывающая от всех истинную сущность. Кто из них более реален, а кто иллюзорен. А впрочем, может сокол не так уж и не прав. Я не рассказывала правды о происхождении, но всегда обходилась без фальши.

— Дрозд, послушай, — он сел напротив меня, но не у противоположной стены, как раньше, а близко-близко, так, что мы — две субстанции — начали перемешиваться. Хотя это была лишь видимость. — Нужно прекратить встречаться вот так. Я люблю наши гонки. И разговоры. Но я хочу…

Он не договорил. Наклонился еще ближе и…

Даже не знаю, можно ли было считать это первым поцелуем. Ни один из нас не почувствовал настоящего прикосновения губ. Только подобие. И все же… Проклятье! Я испытала та-акой спектр ощущений — от страха до эйфории, что впору сойти с ума.

— Дрозд, скажи что-нибудь…

Сокол отстранился и пристально смотрел на меня. Я не видела его глаз. А он моих. Но взгляд я ощущала кожей. Хотя и кожи в теневом сне у меня не имелось.

— Дрозд…

— Келли, где ты?!

Вот теперь я перепугалась до смерти. Мама! Она пришла. Ждет меня в лично созданном измерении. А я сплю, утратив связь с тенями предметов. Я с соколом, который только что меня… поцеловал.

— Келли!

Я вскрикнула. Ибо то еще «удовольствие», когда твое сознание вырывают из сна, а тело перемещают в иное измерение. Ощущение будто пропихнули через горлышко бутылки, а потом бросили с высоты. Впрочем, последнее было не такой уж иллюзией. Я приземлилась на каменный пол. На живот!