Завещание Базиля Крукса

— Какое страшное проклятье, синьор... синьор... простите, забыл, как вас звать.

— Кортейра из Хереса, с самого юга, к вашим услугам.

— Да, страшное проклятье, синьор Кортейра. Но вернемся к делу... Мне кажется, есть только один способ уладить дело: может ли этот Мауро доказать, что он имел в руках эту книгу?

— Не трудно будет найти свидетелей.

— Нет, этого будет недостаточно. Но, может быть, он представит хотя бы обгоревший переплет? Тогда все устроится. Вы передадите ему письмо, или он вам переплет. Вы ведь помните, что завещание требует, чтобы книга и письмо были в одних руках.

— Это очень сложно. Неужели верного свидетеля будет недостаточно?

— Я в отчаянии, синьор Кортейра, прямо в отчаянии, но завещание ставит совершенно определенное условие...

Кортейра задумался.

— Что же? Переплет, вероятно, удастся найти. До свиданья, синьор Дентарро.

Он взял письмо и направился к двери, но нотариус остановил его.

— Не сердитесь на меня, синьор Кортейра, но я должен предупредить вас. Разумеется, любая мастерская сделает вам переплет, у которого затем не трудно будет обжечь углы...

Кортейра топнул ногой. Не обращая на это никакого внимания, нотариус продолжал:

— ...Но должен сообщить вам, что существуете второй экземпляр книги, переданный мне мистером Круксом и хранящийся в моем сейфе в банке. Было бы совершенно бесполезно доставлять мне заново изготовленный переплет, который никак не может быть похож на подлинный. Добавлю, что переплетная, работавшая на Крукса, больше не существует, а владелец ее умер.

Кортейра стал с угрожающим видом наступать на нотариуса.

— Вы старый разбойник, — закричал он. — Отлично понимаю, к чему все эти церемонии. Вас соблазняют денежки этого Крукса, и вы отлично знаете, что сроки, поставленные этим проклятым англичанином скоро истекают... Но вы играете в опасную игру, синьор Дентарро. Смею вас уверить: Кортейру не легко провести даже такому старому хрычу, как вы. И позвольте вам сказать на прощанье: по лицу вашему видно, что вам суждено умереть отравленным.

— Иосиф, вы тут? — обратился нотариус к мальчику, испуганная голова которого показалась над письменным столом. — Вы слышали и, надеюсь, запомнили. Вполне возможно, что вам придется повторить слова этого синьора перед судом.

— Черт побрал бы вас обоих, старого хрыча и молокососа! — завопил Кортейра. — Я ухожу, но предупреждаю вас, синьор Дентарро: я вернусь — с переплетом или без него, но вернусь!

Кортейра хотел выйти, но нотариус жестом остановил его.

— Одни неприятности с этим делом!... Должен еще сказать вам, что месяца полтора назад у меня был один человек, матрос из Сантандера, еврей по наружности, столь же воспитанный, как и вы... Он преподнес мне книгу и сделал мне почти такую же сцену, как и вы, когда я нашел недостаточно убедительным его рассказ о будто бы сожженном кем-то письме.

Кортейра спокойно выслушал слова нотариуса, пожал плечами и произнес:

— Чепуха! Я принесу вам переплет!

Несколько часов спустя на вокзальной площади Рейнозы появилось четверо мужчин. Это были Транкиль, Пигот, Бартоломео и неизвестный, который оказался братом полицейского, Филиппом Бартоломео. Крестьянская повозка доставила их сюда из Санта Марии, и трое из них готовились сесть на сантандерский скорый поезд.

— Итак, Пигот, вы настаиваете? — дружественно спросил Транкиль. — Вы покидаете нас?

— Пустяки! Я живо отмахаю расстояние на своей мотоциклетке.

— В таком случае, счастливого пути.

И француз вместе с Бартоломео и его братом вошел на вокзал.

— Только бы, — прошептал он, — этот Пигот не наделал глупостей, только бы не стал он разыскивать этого странного велосипедиста.

На этот раз Транкиль ошибался. Пигот и не думал о велосипедисте. Как только отошел поезд, он вошел в кафе и погрузился в созерцание синьорины Кармен.

ГЛАВА 24. Находка Транкиля.

На следующий день после возвращения Транкиля, Лаура пришла к Нунецу, к которому только что зашел Пигот. Она стала засыпать обоих вопросами, но они старались отделаться ничего незначащими словами. Случайно заговорили о Транкиле, и Нунец выразил уверенность, что тот скоро придет.

Час спустя француз действительно явился к своей соотечественнице и предложил ей быть на следующей день к 7 часам вечера в кабинете начальника полиции. Этим не ограничилась его деятельность. Он весь день без устали сновал по городу и лоб его был покрыт потом, когда он позвонил перед домом доктора Каучо.

Тот встретил его крайне приветливо и угостил его отличным французским вином. Когда жара спала, Транкиль предложил выйти подышать свежим воздухом. Рука об руку с радушным хозяином он вышел в сад и полюбовался только что высаженными хризантемами. Затем, попросив и Каучо быть к 7 часам в кабинете начальника полиции, он распрощался и вышел.

Вечер был свежий, — однако, морщины не расходились на лбу Транкиля, когда он шел от вальядолидской заставы к порту. На секунду он остановился перед похоронным бюро и вдруг ударил себя по лбу.

— Болван, никуда негодный болван!

Очевидно, он нашел разгадку какой-то мучившей его задачи.

Несколько минут быстрого шага, и он оказался перед жилищем Пигота.

— Я зашел, — сказал он, — чтобы попросить вас со мной пройти к Нунецу.

У Пигота был такой ликующий вид, что Транкиль обеспокоился.

— Уж не нашли ли вы чего-либо в Рейнозе?

— Как же, — лукаво улыбаясь, ответил тот. — Нашел... кое-кого.

Транкиль не мог скрыть своей досады.

— Велосипедиста?

— К черту велосипедиста! — ответил инспектор. — Не старайтесь угадать: это было бы бесполезно.

Но Транкиль, все время внимательно всматривавшейся в молодого сыщика, вдруг широко улыбнулся.

— Все таки попробую, Пигот. Мне, кажется, что вас подменили. Я никогда не видел на вас столь тщательно вычищенных сапог. На вас новенький галстук веселых тонов, а в нем — великолепная жемчужина. К тому же, вы только что от парикмахера, который вас основательно надушил. И вот, вспоминая прелестное личико синьорины Кармен, я заключаю, что вы намереваетесь вновь отправиться в Рейнозу.