Завещание предков

И стала снимать повязки. Я косил глазами, следя процессом. Умело и быстро старушка сняла бинт, обнажая розовый рубец.

Ё-моё! Это сколько я тут лежу?

Баба Мяга сняла все бинты. Рубцы покрывали тело затейливым узором, похожими на роспись художника кубиста. И все они глядели уже зажившими.

– Баба Мяга, а сколько я тут лежу?

Старушка намочила тряпку в ушате, чуть её отжала и стала обтирать меня.

– Два дня, касатик.

– Не может быть!

Она намочила тряпку, продолжила процедуру.

– Может. Тебе бы девку ладну ба. Зараз бы силы вернулись.

Я не сразу понял, о чём она говорит. Потрясение от быстрого заживления ран ещё стояло. Она обтёрла меня всего. И бросив тряпку, взяла плошку.

– Всё. Пей вот.

Автоматом пил варево и тут же повалился в сон.

Теплый ветер ласкал лицо и колыхал траву. Я отмахнул в сторону колосок, почесал щёку и открыл глаза. Рядом увидел девушку с большим венком на голове, она улыбаясь и смотрела на меня. Я открыл рот и...

Девушка быстро присела и закрыла его ладонью. Шепнула:

– Тсс. Молчи.

И сняла с себя всё.

Богиня!

Я думал у меня сил нет. Угу. Ещё как есть. Кажется, у него силы есть всегда. Сказалось долгое воздержание и рубаха встопорщилась в районе паха. Девушка улыбнулась и стала снимать её с меня. Я открыл рот и хотел сказать, но тут же его накрыла ладонь, пахнущая полевыми цветами.

Вот это сон! Или не сон? Может ли во сне так пахнуть цветами?

От наших движений этот запах усилился и к нему прибавился запах полыни. Если это сон, то пусть он никогда не закончится.

Проснулся и долго лежал, вспоминая сон. Потягиваясь, задел что-то. Посмотрел. Венок. Значит, это было. Было по-настоящему.

Здорово!

Мысль, промелькнувшая в сознании, заставила меня подскочить.

Ё-моё!

Ведь женщин, кроме старушки Мяги, я больше не видел. Вот, млять! Ну, бабуся! А ведь во сне выглядела на двадцать лет. То-то молчала и говорить не давала. Это чтобы по голосу не узнал? Точно, Яга.

А что это я такой бодрый? Неужели эта, блин, терапия подействовала? Сижу и прекрасно себя чувствую. Руки слушаются нормально. Голова? Голова не болит, только чуть кружится и подташнивает. Ну, это понятно от чего. Лежал долго, и пожрать надо. Спрыгнул с лежанки и расправил рубаху. Ну и покрой. В этой рубахе я как привидение. Где же мои вещи? Заглянул под лежанку. Пусто. Ладно, посмотрим снаружи. Переждал лёгкое головокружение и двинулся к двери.

Снаружи меня ждал чудный вид. Напротив входа в дом простирался залив реки. По берегам, над рекой, нависали мощные и древние дубы. Высокие кроны их не касались друг друга. Подлеска практически не было. Ни дать, ни взять парк, а не лес. От дома почти к самой реке выстелена дорожка из ошкуренных осиновых брёвнышек. На помосте девушка из сна полощет бельё. Или старушка ещё не перекинулась в свой настоящий вид? Я сделал несколько шагов и обернулся. Нет, у избушки куриных ног не было. Только это ничего не говорит. Я присел на ступень и стал смотреть на девушку.

– Здравствуй, молодец.

Из-за дома вышла Мяга, несущая в руках глиняный кувшин.

– Проснулся? И как себя чувствуешь?

Я покосился на девушку и ответил:

– Спасибо, хорошо.

Старушка протянула мне кувшин и сказала:

– Вот испей.

Я взял и подозрительно посмотрел в него.

– А я не усну после него?

Мяга засмеялась.

– Нет, нерождённый. Это просто квас. А до этого ты пил отвар целебный. И спал после него.

Квас шипел и бодрил, как кофе.

– Спасибо. А почему ты меня нерождённым называешь?

Старушка хитро посмотрела на меня и улыбнулась:

– А ты сам ответ знаешь. Я ведь ведунья и слышу лес. Кстати, знаю местного лешего.

– Понятно. А как я сюда попал?

Старушка забрала кувшин и пошла за дом. На ходу обернулась и сказала:

– Матвей свет Власович привёз.

Я вскочил и бросился за ней.

– А он-то где?

Мяга поставила кувшин на стол под навесом и подошла к небольшой печи, что стояла рядом. На ней в нескольких медных котелках варилось что-то вкусное.

– Он к отрокам своим отъехал. Обещался сегодня вернуться. Кстати, вот и он.

Всадник соскочил с коня и, повернувшись, замер.

– Не может быть!
– Он быстро подошел и обнял.
– Как же так? День назад ты ещё полумёртвым лежал, а теперь... это чудо!

Я помотал головой.

– Это не чудо. Меня от смерти спасла Баба Мяга.

Раздался голос старушки:

– Не меня надо благодарить, а Ладу, мою названную внучку. И древо, что силу такую тебе дало, нерожденный.

Потом улыбнулась Кубину:

– Здрав будь, Матвей свет Власович.

Он поздоровался с Мягой.

Я посмотрел в глаза Кубину. Спросил тихо:

– Власыч, кто ещё живой?

– Мало ратников осталось из наших двух сотен.
– Вздохнул дед Матвей.
– Десятка не наберётся, и то все раненые. Только братья Варнавины без единой царапины. Да отроки все уцелели.

– А Демьян?

Кубин чуть улыбнулся:

– Этот молодец жив и здоров. Всё рвался сюда. Только я его урезонил - стал над отроками, командуй ими. Пойдём, я подробней тебе расскажу.

Я наклонился ближе к Кубину и прошептал:

– Как получилось, что ты, крещёный, меня, тоже крещёного, к язычнице привёз? А вера? Что-то не похоже на тебя, Власыч.

Кубин открыл рот, чтоб ответить, но у Мяги, наверно, был чуткий слух, и она, что-то мешая в бурлящем котелке, сказала:

– А его ко мне тоже язвлёным привозили. Много раз на ноги его поднимала. Вот и привёз тебя ко мне. А вера тут не при чём. Садитесь, бояре. Сейчас снедать будем.

Мяга окрикнула проходящую мимо девушку, несущую бельё:

– Ладушка, как управишься, подходи, поможешь.

Потом повернулась к нам. Посмотрела на меня и сказала: