Завет Локи

Глава первая

– В начале Древних Времен, – начал Один, – существовало два воюющих племени. Во-первых, асы, сыновья Бора, под водительством Одина, Вили и Ве [54] . Во-вторых, ваны, хранители Огня – или, как мы их называем, хранители Древней Письменности, рун, составивших основу Девяти Миров. Но ваны крепко стерегли свои знания и обретенным могуществом делиться не желали.

– Quelle surprise! [55] – пробормотал я.

54

Великан Бор был сыном Бури, антропоморфного существа (или первого человека), и считался прародителем богов. Сыновья Бора и великанши Бестлы – Один, Вили и Ве – убили двуполого великана Имира, и в его крови потонули все великаны, кроме одного, который стал прародителем народа Льдов. А из крови, плоти, костей и волос Имира сыновья Бора создали все сущее на земле и на небе.

55

Какая неожиданность! (фр.).

Один улыбнулся и продолжил:

– И тогда младший сын Бора решил выкрасть руны. Он был молод, наивен, и ваны сразу догадались о его намерениях. Они пленили его и бросили в один из своих донжонов. А затем послали весточку его братьям Вили и Ве, требуя выкуп в золоте.

Я невольно все шире и шире раскрывал глаза от удивления. Легендарные Вили и Ве были для асов всего лишь именами. Никто толком не знал, что именно с ними случилось. Никто из живых асов их не помнил. У меня, правда, имелись кое-какие подозрения, но не больше. И потом, это были всего лишь подозрения.

– И много золота им требовалось?

Генерал кивнул.

– Ваны всегда любили золото. Как, впрочем, и братья Одина. Вили и Ве так любили золото, что им не очень-то хотелось платить тот выкуп, какого требовали ваны.

– Я начинаю понимать, к чему все это привело, – сказал я, но Один, не обратив на мои слова никакого внимания, продолжил:

– Одинокий, страшась за свою жизнь, Один ждал, когда же наконец его братья ответят на предложение ванов. Но Вили и Ве вели себя как-то странно и вовсе не спешили его выкупать. В итоге Один понял, что братья попросту бросили его умирать в стане ванов, и вдруг почувствовал, что его охватывает ледяное спокойствие. Спокойствие, вызванное вовсе не страхом, а гневом. Он, может, и был еще слишком молод, однако ума у него вполне хватало, и он стал думать, как ему сбежать из темницы. Одновременно с ним в донжоне ванов находился еще один узник – его привели туда непомерные амбиции и неожиданный абсолютный проигрыш. Звали этого узника Мимир.

– Мимир Мудрый?

– Он самый. – Губы Одина дернулись в болезненной усмешке. – И этот Мимир пообещал Одину помощь в обмен на достойное место среди асов. Один согласился. Вместе им удалось бежать из крепости ванов и вернуться в Небесную Цитадель. С тех пор Мимир стал ближайшим советником Одина. Что же касается Вили и Ве, то их вскоре поразил некий смертельный недуг, от которого они оба и умерли; тот же недуг погубил и их жен, детей, а также всех их сторонников.

– Вот молодец этот Один! – усмехнулся я. – Очень он мне нравится! Интересно, что же с ним было дальше?

И Старик, одарив меня самой ласковой своей улыбкой, стал рассказывать дальше:

– Итак, Мимир постоянно был рядом с ним, и благодаря его советам Один сумел стать, по сути дела, создателем всего Древнего Мира. Остальные асы к этому времени стали считать Мимира дядей Одина. И даже когда много лет спустя явилась Гулльвейг-Хейд и бросила асам вызов, выдвинув свой ультиматум, никто ни в чем не заподозрил Мимира Мудрого [56] . А он, видишь ли, как-то совсем позабыл упомянуть, что эта гостья ему знакома. Хотя на самом деле он неплохо ее знал, ведь Гулльвейг-Хейд была его родной дочерью.

56

Считается, что Гулльвейг (она была из ванов, и ее имя означает «сила золота») засылали к асам именно ваны; асы изрубили ее копьями, три раза сжигали, но она каждый раз оживала и жива до сих пор. А вот происхождение Мимира остается невыясненным. И о том, что Гулльвейг – его дочь, нигде в мифах не упоминается.

– Его дочерью?!

Один кивнул.

– Мимир был родом не из племени ванов. Его сородичи – одно из горных племен. Он обладал великой мудростью и великими знаниями, однако был слишком честолюбив и поставил себе амбициозную цель: завладеть рунами и управлять ими. Что и привело его на опасную тропу. Он женился на представительнице племени ванов, надеясь от нее узнать все их секреты, но соплеменники жены обо всем догадались и сцапали его, прежде чем он успел осуществить свое страстное желание. Однако к этому времени у него уже родилась дочь, и в ней воплотилось все то, о чем сам он когда-то мечтал. Она оказалась сильной, властной, безжалостной, умной и не менее честолюбивой, чем ее отец.

– А она знала, кто такой Мимир?

Один пожал плечами.

– Наверняка я никогда этого не знал. Однако продолжу: когда Гулльвейг исчезла из Асгарда, у Одина стали возникать сомнения относительно верности Мимира. Тот порой пропадал где-то подолгу, но никак это не объяснял, а на все вопросы Одина отвечал весьма уклончиво. Кроме того, у него сохранились весьма сомнительные связи и с Народом Гор, и с Народом Льдов, и он все чаще заговаривал о союзе с ванами: об обмене заложниками, о том, что асы и ваны могли бы владеть рунами совместно, и т. п. И в итоге Одину пришлось воплотить в жизнь некий план, благодаря которому Мимир навсегда остался бы при правителе Асгарда, а его непомерные амбиции удалось бы обуздать. – Старик снова пожал плечами, помолчал и прибавил: – В общем, ты и сам знаешь, чем это закончилось.

Я знал. Сперва Мимиру зверски отрубили голову, а затем сохранили этой голове жизнь, поместив ее в некое подобие колыбели, сотканной из рунного света. И Мимир, принесенный Одином в жертву, стал рабом его амбиций; его Оракулом [57] .

– Значит, этот план был у тебя с самого начала? – спросил я.

Один вздохнул.

– Ах, только не делай вид, будто тебя это так уж удивляет! Да, Мимир был инструментом в моих руках, и я пользовался им, когда мне было нужно, – но не думай, что это было лишено взаимности. Если бы я вовремя не поймал его на обмане и предательстве, то Рагнарёк предсказывала бы моя голова, а не его.

57

Один набальзамировал голову Мимира и поместил ее в источник Мудрости, находящийся у корней Мирового Древа Иггдрасиля. В этом источнике Мимир прячет глаз Одина (Один, как известно, одноглаз), который похитил у него, дав ему напиться.

Я решил пропустить эти оправдания мимо ушей. У меня и так уже заныло в висках. Но Мимир в роли Всеотца?

– Да, именно к этому он и стремился, – подтвердил Один. – Он всегда был чрезвычайно честолюбив. И не сомневался, что ваны ничего не заподозрят. Он был абсолютно уверен, что они его не узнают, когда отправился туда в качестве моего посла. Справедливости ради надо отметить, что он оказался совершенно прав. Ведь он покинул племя ванов еще совсем молодым, а в качестве посла вернулся туда почти стариком. Впрочем, для того чтобы ваны насторожились, хватило всего пары слов, переданных моими воронами… Ну а потом они прислали мне в подарок голову Мимира – но к этому времени мы, разумеется, уже владели рунами. И вскоре родился союз асов и ванов.

Я задумался. Рассказ Одина многое объяснял. К тому же я всегда знал, какой это хитрый и скользкий тип. На самом деле, если бы я раньше понял, насколько он хитер, мы, возможно, и врагами бы никогда не стали. Но сколь бы интересна ни была эта история, она все же не давала мне ответа на главный вопрос: что в данный момент нужно от меня Гулльвейг-Хейд? Ну, она, понятное дело, мечтает отомстить Одину. Даже если предположить, что Мимир вряд ли оказался таким уж хорошим отцом, то все равно ее жажда мести до некоторой степени объясняет, почему она затаила такую злобу на ванов и почему решила от них отколоться. Но зачем ей понадобился Ваш Покорный Слуга? Вот чего я никак не мог понять!

– Очень просто: она хочет заполучить новые руны, – сказал Один. – Те самые, появление которых предсказывал Оракул. Эти руны – ключ к Новому Миру. И она готова на все, лишь бы ими завладеть.

И тот ужас, о котором я упоминал раньше, снова охватил все мое существо, заползая мне прямо в сердце.

– Но я-то ей зачем? У меня же нет никаких рун! – возмутился я. – Разве не сказал Оракул: «Потомки Одина познают снова руны». Разве я потомок Одина? Нет, конечно. Или кто-то постарался внушить ей, что я, возможно, один из твоих потомков?