Зависимы сейчас

— Как это было? — спрашивает он.

Это было просто и правильно.

— Приятно.

— У меня есть вопрос, и я хочу, чтобы ты знала, что я не обижусь, если ответ будет не таким, как я хочу. Я просто... хочу знать правду.

— Хорошо.

Он делает небольшой вдох, а затем его глаза снова опускаются к моим губам. Он снова мягко целует меня, на этот раз дольше. Я не двигаюсь и не перехожу к чему-то другому. Я позволяю ему взять инициативу на себя, и я не желаю ничего большего. Того, что он дает мне, достаточно.

Он отстраняется и смотрит на моё тело, на мои губы и глаза, впитывая каждую деталь.

— Ты в порядке?

Я снова киваю.

— Просто жду твоего вопроса.

— Верно, — он делает еще один тренированный вдох. — Твои фантазии — кто в них?

— Я, — говорю я. — И ты.

— Ты так быстро ответила, — говорит он с беспокойством.

— Это не значит, что я вру. Я не фантазировал ни о ком, кроме тебя, с тех пор как ты уехал на реабилитацию. Ты... лучшее, что у меня когда-либо было.

Его лицо, кажется, начинает светиться при последней фразе, принимая её как правду и факт. Так оно и есть. Его рука скользит к моей шее, нежно поглаживая меня. Впервые я чувствую себя в другом душевном состоянии, когда он прикасается ко мне. Отчасти это связано с моим разговором с доктором Бэннинг. Я спросила её, чего мне ожидать, когда я увижу Ло, и она сказала мне, что он захочет прикоснуться ко мне, утешить меня. И это то, что я должна принять. Не все прикосновения приводят к удовольствию.

Объятия — это просто объятия, а не путь к сексу.

Это что-то новое для меня, потому что я никогда не позволяла к себе прикасаться таким образом, по крайней мере, без желания, чтобы это переросло в что-то большее.

Думаю, мне нравится.

Его губы прижимаются к нежной коже под моим ухом, и я чувствую колебания в его теле, когда он отстраняется.

— Как это было?

— Хорошо.

— Ты больше ничего не хочешь?

— Нет, — искренне говорю я, — только если ты захочешь.

Он снова целует мои губы, но на этот раз немного раздвигает их своими. Я не углубляю поцелуй. Я жду, и он сам это делает, его язык осторожно проникает внутрь. Его большой палец гладит заднюю часть моей шеи. Когда он разрывает поцелуй, он медленно проводит пальцем по моей влажной нижней губе. Я даже не вздрагиваю.

Я позволяю ему утешать меня, не занимаясь сексом, не боясь, что он может меня возбудить. Мы пытаемся стать лучшей парой, и я думаю, что это и есть прогресс.

Его глаза мерцают возможностями.

— Это твоя новая суперсила, Лили Кэллоуэй? — ласково спрашивает он меня. — Теперь я могу прикасаться к тебе без чувства вины?

— Это не может длиться вечно.

— Тогда я буду наслаждаться этим сейчас.

Сейчас.

Мне это тоже нравится.

30. Лили Кэллоуэй

.

Мы остаемся на патио смотреть на закат. Единственный раз, когда нас кто-то беспокоит, — это когда Роуз выходит спросить, не хотим ли мы чего-нибудь из обслуживания номеров на ужин. Боюсь, они ужинают в номере только потому, что нервничают и не хотят оставлять нас одних, но я не спрашиваю её об этом. Вместо этого я говорю ей заказать нам пару бургеров, а затем она проскальзывает обратно в номер.

Ло всё ещё обнимает меня, пока я сижу у него на коленях. Солнце переливается разными оттенками оранжевого и желтого. Должно быть, роскошь подстегивает мою память.

— Я забыла спросить, как прошла твоя пробежка, — говорю я.

— О... это.

Его тон сухой и резкий, совсем не то, что я ожидала.

Я немного поворачиваюсь, чтобы видеть его лицо. Он сердито смотрит в небо. Красивое небо. Это плохой знак .

— Что случилось?

Он гримасничает.

— Мне кажется, что если я скажу это вслух, то это сбудется. Можешь попробовать унаследовать немного телепатии в ближайшие пять минут?

— Я могу попытаться угадать.

— Но это не похоже на веселую игру.

Я сужаю глаза и пытаюсь сложить кусочки вместе. Он был на пробежке, совершенно нормальной пробежке, с Райком, Мелиссой и... о чёрт.

— Дэйзи. Что она сделала?

У моей младшей сестры есть привычка искать опасность. Я знаю, что угадала правильно, потому что на его лбу появляются крошечные морщинки от напряжения. У него уходит минута на то, чтобы рассказать мне о торге на пляже, но когда он заканчивает, он не выглядит облегченным.

— Есть еще кое-что, не так ли?

— Да, и это та часть, из-за которой я хочу спрыгнуть с этого балкона, — он останавливается, прежде чем проговориться, что только заставляет меня любопытствовать и нервничать.

— Ты собираешься рассказать мне?

Он испускает долгий вздох и трет глаза в легком расстройстве.

— Я даже не знаю, как это назвать, Лил. Есть так много слов для этого, но ни одно из них не описывает ситуацию. Хотя мне больше всего нравятся «неуместно» и «хреново».

Я хмурюсь.

— Мы всё ещё говорим о Дэйзи?

— И Райке.

Его глаза переходят на мои, наблюдая за моей реакцией, пока он осмысливает сказанное.

— Подожди, что?

Это не может быть то, что я думаю. Это всё было в моем воображении, не так ли?

— У Дэйзи в бикини были наличные, — говорит Ло. — Райк сделал об этом замечание вскользь, и это привело к... другим замечаниям, — его челюсть напрягается при воспоминании, а затем его глаза возвращаются ко мне. — Какого хрена ты улыбаешься? Я только что сказал тебе, что мой брат флиртовал с твоей младшей сестрой.

Я сжимаю губы, чтобы попытаться скрыть улыбку, но вскоре сдаюсь и понимаю, что счастлива.

— Знаешь, как долго я думала, что всё это было в моей голове?

Это его не забавляет. На самом деле, он выпрямляется, как будто готов напасть на своего брата.

— Как долго?

Я кладу руку ему на грудь, чтобы успокоить его.

— С января... но я не хотела волновать тебя, если это неправда.

Он сердито выдыхает.

— Ты знаешь, сколько раз Райк называл меня извращенкой? — продолжаю я. — Я думала, что это очередная иллюзия моего грязного ума, как будто я интерпретирую что-то из ничего и выдумываю всё это.