Завоеванная инопланетным воином

— У алигарийских женщин есть разрез. Он находится в том же месте, но, по сути, скрыт. Очевидно, что у вашего вида все немного более… открыто.

Зои сжала бедра и скрестила руки на груди, внезапно почувствовав себя очень неловко.

— Нет, — твердо сказал он, садясь, не прилагая никаких усилий, чтобы скрыть свою наготу. Его верхние руки отвели ее руки от грудей, а нижние скользнули между ее бедер, заставляя их раздвинуться. Он обхватил ее таз, проникая пальцем в лоно.

Зои ахнула, прекратив свою короткую борьбу. Она схватилась за его верхний бицепс, чтобы не упасть.

— Для меня это прекрасно, — сказал он. Одна из его рук сомкнулась на ее груди. — Это прекрасно, — он прикасался к ее бедрам, животу, ногам, волосам, шее и лицу. — Все это прекрасно, Зои. Отчасти потому, что это другое. Но в основном, потому что это ты.

Ее глаза наполнились слезами. Ее первым побуждением было не поверить его словам, но она знала, что он честен. Она почувствовала его искренность. В его глазах не было ни отвращения, ни сожаления. Он прикасался к ней и видел ее. На свету.

— Ты видишь меня, — тихо сказала она.

— С той первой ночи, — он убрал руку с ее бедер — не без неохоты — и обхватил ее обеими нижними ладонями, приподняв за зад, чтобы притянуть ближе. — Я всегда буду видеть тебя, куния.

Зои заглянула ему в глаза, во все четыре. Когда она моргнула, слезы потекли по щекам, но она улыбнулась, несмотря на них.

— Ты называл меня так раньше. Что означает это слово?

Он нежно смахнул ее слезы большим пальцем.

— Так называют того, кто тебе небезразличен.

Зои протянула руку и положила ладони ему на подбородок.

— Тогда я тоже вижу тебя, куния.

Рен улыбнулся в ответ, и отражение в его глазах приобрело более нежный, сентиментальный оттенок. Он закрыл их и опустил голову, прижимаясь своим лбом к ее.

— Уже поздно. Нам следует отдохнуть, маленький человек.

— Учитывая, что у этого маленького человека только что было четыре оргазма, я думаю, что да, — Зои ухмыльнулась.

— Оргазм… Это другое слово для обозначения кульминации?

— Да.

— И у тебя было только четыре?

Зои откинула голову назад и прищурилась в ответ на озорные нотки в его голосе.

— Конечно, мы можем сделать лучше, — предположил он.

— Мм…

Черт возьми, во что она ввязалась? От практически полного отсутствия секса до того, что ее затрахали до смерти.

Хех. Что за путь предстоит пройти.

Она снова окинула взглядом Рендаша, оценивая его в свете лампы. Учитывая все обстоятельства, она не могла позволить, чтобы небольшой шанс смерти от секса удержал ее от того, чтобы продолжить — пенис-лилия и все остальное.

— Могу я… быть сверху? — спросила она. Зои провела пальцем вниз по его торсу, следуя по ложбинкам между буграми мышц, и обвела пальцем кончик члена. Он дернулся.

Схватив ее за бедра, он лег на спину и привлек ее к себе. Зои испуганно вскрикнула и рассмеялась. Ее смех быстро превратился в стон удовольствия, когда он одновременно толкнулся вверх и насадил на свой член.

— Столько, сколько ты захочешь, куния, — сказал он.

?

?

Рендаш наблюдал за спящей Зои, почти так же, как в их первую ночь вместе. С тех пор многое изменилось, хотя прошло всего четыре дня. В ту первую ночь она лежала к нему спиной и держалась как можно дальше, чудом не падая с кровати, тогда как сейчас она лежала к нему лицом, заключенная в его объятия по собственному выбору. Однако изменилось гораздо больше, чем их положение во время сна, и эти изменения произошли задолго до того, как они, наконец, поддались взаимному желанию.

Сейчас она казалась такой умиротворенной, такой счастливой, на ее лице не было беспокойства или борьбы. Ее дыхание было легким, тело расслабленным.

Именно такой он хотел запомнить ее — довольной и красивой, чужой, но знакомой. Все то, чего он никогда не знал, что хотел. Она его, пусть и ненадолго.

Он нежно убрал непослушные пряди волос с ее лица. За время своего плена он привык к странно полным, относительно мягким чертам лица людей, но лицо Зои было первым и единственным лицом, в котором он увидел красоту — красоту столь же глубоко живущую в ней, как были в нем его найрос, красоту, пронизывающую ее всю, внутри и снаружи.

Почему она должна быть чем-то временным? Почему он должен оставить ее, почему она станет не более, чем ярким, мимолетным событием в его беспокойной жизни?

Что касается Рена, он уже заслужил свой покой, уже заслужил свой выбор. Все, что оставалось, — это формальность возвращения в Алгар, чтобы заявить о своих намерениях. Традиция не требовала, чтобы он брал пару. Она также не требовала, чтобы его пара была алигарийкой. Единственное, что мешало ему взять Зои с собой, была его приверженность традициям, его преданность негласному долгу, лежащему на нем — продолжить расу алигарийцев, продолжить поддерживать силу Хорзара своей родословной.

Какое все это имело значение сейчас? Его Умен'рак погиб, его жизнь была в опасности, и он установил с другим существом связь, превосходящую все, что он мог себе представить возможным. Его отношения с Зои были драгоценны. Слишком драгоценны, чтобы выбросить их, если был хоть какой-то шанс сохранить их — или, что еще лучше, любой шанс позволить им развиваться.

Я могу взять ее с собой.

Эта мысль пронзила, как удар молнии, дугой пройдя через каждую клетку тела. Он отверг эту идею, когда она возникла раньше, был не в состоянии рассмотреть ее вне призмы своего опыта и культуры, которая его воспитала.

Такого не случалось раньше. Но это не означает, что такое невозможно.

Немногие Экхоры дожили до заслуженной свободы. Действительно ли Халвари откажут ему, тем более он, по правде говоря, не нарушит традиций?

Он мог бы взять ее с собой и таким образом принести свое счастье домой, а не возвращаться одному и слепо искать счастья в другом, зная, что любая жизнь, которую он мог бы устроить на Алгаре без Зои, никогда не сравнится с тем, что он делил с ней сейчас. Он мог бы взять ее с собой и сохранить эту радость. Он мог бы взять ее с собой и стать более счастливым.