Завоеватель

Феб ничего не имел против долго и нежно, но только не в этот раз. Не с Златовлаской, не сейчас. Его буквально скручивало от желания скорее ворваться в нее. Трахать жестко и грубо, пока они оба не потеряют сознание от бессилия и множественных оргазмов. Ему необходимо сбить оскомину. Раз и навсегда поставить между ними точку. Это как с любимым десертом. Он нравится ровно до тех пор, пока под запретом. Но начни есть его до отвала каждый день и скоро будет воротить при его виде. Злата — тот самый десерт. И сегодня он наестся ей вдоволь.

Он проложил дорожку поцелуев до ее груди. Втянул в рот через ткань блузки горошину соска и слегка прикусил. Ее руки, упирающиеся ему в плечи, расслабились. Это походило на капитуляцию, но со Златовлаской ни в чем нельзя быть уверенным до конца. Поэтому Феб приподнял голову и заглянул ей в лицо. У девушки был такой вид, словно она решилась как минимум пожертвовать собой ради спасения планеты.

Показалось, она что-то хотела ему сказать, но передумала. Может, не нашла слов или поняла, что он все равно не услышит. Не в том он сейчас состоянии, чтобы болтать.

В другое время, с другой девушкой он бы задумался, что не так. Но под ним лежала Златовласка — морок, опутавший сознание. Рядом с ней он не мог думать, не мог анализировать ситуацию, все перекрывало бешеное желание ощутить, как мышцы ее влагалища сжимаются вокруг его члена. Страсть напрочь отключила разум.

Руки дрожали, когда Феб ухватился за пояс ее джинсов и рванул их вниз. Сразу с бельем. На коже девушки остались полосы — следы его пальцев. Таким нетерпеливым он не был даже в первый раз с женщиной. Не кончить бы раньше времени, просто увидев ее обнаженной.

Он так поторопился, что не заметил, какое на ней белье, а ведь обычно любит снимать обертку со своих конфет медленно, смакуя удовольствие. А тут сам себя не узнает. Все быстро, рвано. Когда он стал таким нетерпеливым? Хотя дело, конечно, не в нем, а в ней. Это девушка так на него влияет. Она как ртуть отравляет его своими парами: запахом, движениями, банальным присутствием.

Взгляд скользнул по стройным ногам от розовых пяток до тонких щиколоток, вокруг которых его пальцы легко сомкнутся в кольцо. Дальше вверх по голени мимо острых коленок до бедер и, наконец, замер на треугольнике лобка. Неприятно думать, сколько мужчин побывало между этих ног до него, но даже эта мысль не отрезвляла. Феб смотрел и не мог оторваться. И хотел. Раздвинуть эти ноги и ворваться в нее. Так хотел, что в глазах темнело от желания, а мозги превращались в кашу. Черт знает, когда он в последний раз был настолько твердым.

Он снова потянулся к девушке. Вклинился между ее ног коленом, заставляя открыться перед ним. Она вела себя странно: не сопротивлялась, но и не соглашалась. Как будто никак не могла принять решение. Но когда пальцы Феба, проникнув между складками половых губ, почувствовали ее влагу, он успокоился. Златовласка хочет его. Ее сок на его пальцах — лучшее тому доказательство. Остальное игра. Притворство, роль, от которой девушка не может отказаться в силу привычки.

Вдруг пришло осознание — это не он контролирует ситуацию, а она. Пока Феб сходит с ума от желания, она умудряется лицедействовать. Настолько хорошо, что на миг он поверил, будто она его не хочет.

Девушка завозилась под ним. То ли пытаясь выскользнуть, то ли принимая удобную позу. В любом случае его тело плотно придавливало ее к кровати. И вся ее возня имела лишь одно последствие — доводила возбуждение Феба до предела.

Понимая, что проиграла, она замерла. Дышала часто и глубоко. При вдохе ее соски упирались Фебу в грудь. Они такие острые, что о них можно оцарапаться. И она будет утверждать, что не хочет продолжения? Она сама-то хоть верит в это?

Забавно у них вышло с одеждой: на нем нет футболки, зато он по-прежнему в брюках, у Златовласки наоборот — он стянул с нее джинсы, но до блузки не добрался. Этот промах он устранил тут же. Не расстегнул блузку, а порвал податливую ткань. Пуговицы выстрелили в стороны.

Блузка сдалась быстро, за ней пал последний бастион — простой хлопковый бюстгальтер. В первую секунду при его виде Феб даже притормозил, настолько он не вязался с образом шлюхи. Подобные бюстгальтеры носят девственницы из пансиона благородных девиц. Если и трусики, которые он стянул вместе с джинсами, не глядя, были такими же, то Златовласка самая странная шлюха, которую он только встречал.

Теперь она вся была открыта для него. Наклонившись, Феб поцеловал девушку. Едва коснулся ее губ и все, полетел в бездну. Кажется, сдохнет, если не получит ее. Никогда так не было. Ни с одной.

Она с жаром ответила, но не для того, чтобы доставить ему удовольствие. В движении ее губ не было нежности и страсти, ими руководил гнев. Она кусала его снова и снова. Пока во рту не появился металлический привкус крови.

Но ее злость лишь заводила, а стоны звучали музыкой для ушей. Пробирало аж до мурашек. Слушал бы и слушал. Какое ему дело до того, как стонет шлюха? Сколько мужчин слышали эти стоны? Стоило подумать об этом, как накатило новое желание. Неконтролируемое, чужеродное и совершенно не понятное теламону — чтобы больше никто и никогда не слышал ее стонов. Только он. Феб точно спятил. Окончательно и бесповоротно.

Именно в этот момент в мозгу что-то щелкнуло, и непонятно откуда возникла идея оставить девушку себе. До тех пор, пока не наиграется. Планы оттрахать и забыть ее как страшный сон превратились в пепел. Залипая в этом болезненно-сладком поцелуе, Феб со всей очевидностью понял, что не готов расстаться со Златовлаской. Пока еще нет.

Он был уже на грани и не мог больше ждать. Приспустив брюки с бельем, обхватил член у основания и направил его в девушку. Головка скользнула по влажным половым губам, и Феба затрясло от предвкушения.

Он вошел в нее рывком. Сразу весь, до упора. Она вскрикнула, зажмурилась и нижнюю закусила губу, а он замер, чтобы тут же не взорваться. Какая же она узкая и тугая. Аж больно. Это было не совсем обычно, но Феб окончательно потерялся в ощущениях и просто не мог думать. Быть может, позже, но точно не сейчас, когда в ней так горячо и влажно.

Лоно девушки трепетало вокруг члена. Феб ощущал, как сокращаются ее мышцы. Ногтями она царапала ему грудь, но он не чувствовал боли. Все, что сейчас имело значение — это его член в ней. Прочее померкло.

Чуть передохнув, он начал движение. Насаживал девушку на себя, каждый раз проникая максимально глубоко. Постепенно она расслабилась под ним, стала податливой как воск. Тогда он подхватил ее ноги и закинул себе на плечи. Ровно так, как представлял в тот вечер, когда увидел ее впервые. От яркости сбывшейся фантазии захмелел.

Пьяный от их близости он вколачивался в девушку все сильнее и быстрее. До тех пор пока позвоночник не прострелила молния оргазма. Феб выгнулся назад, с губ сорвалось что-то среднее между стоном и рыком. Хотя его глаза были открыты, он не видел ничего кроме разноцветных вспышек.