Завоеватели

вые законы. Но кому поручено их исполнение? Чиновни-

кам, которые за грош готовы продать чорту собственную

душу. Колонистыподносят им подарки, и чиновники за-

крывают глаза на все. Большинство индейцев по закону

давно уже пора было 6ы освободить, а они и теперь вла-

чат рабские цепи и изнывают в непосильных трудах. Их

должны были бы охранять духовные отцы, коим его свя-

тейшество папа вверил защиту новообращенных. Но что

мне сказать о сих волках в овечьей шкуре? Большая часть

их живет в праздности или руками все тех же индейцев

строит роскошные церкви и монастыри. Недобрые пасты-

ри не заботятся о своей пастве. Когда индейцы приходят

к ним с жалобами, пастыри доносят на жалобщиков по-

мещикам, а когда помещик привозит этим служителям

церкви богатые вклады, они сразу забывают о притесне-

ниях, чинимых индейцам, и обещают жертвователнм цар-

ство небесное. Удивительно ли, что индейское население

вымирает сплошь? Когда я приехал сюда, чиновники

инки насчитывали в Перу от десяти до одиннадцати мил

лионов жителей. По приблизительным подсчетам наших

властей, теперь в Перу наберется не больше восьми с по-

ловиной миллионов. 3а пятнадцать ,лет население умень-

шилось почти на четверть. Сколько же из него останется

в живых еще через пятнадцать лет, если так будет про-

должаться и впредь?»

Сеньор Иглесиас положил перо и задумался. Он гля-

дел в окно и видел -вдали бесчисленные огни, и клубы

розового дыма, и черную завесу, разостлавшуюся над

горой и скрывшую звезды. Неподалеку, В ночном кабач-

ке, слышались дикие песни, хохот, топот пляшущих ног

по деревянному полу. Это пировали хозяева. А там, на

горе, темнокожие люди молча несли бремя рабского тру-

да, лишений и болезней и безропотно шли навстречу

смерти. И так было каждый день, каждую ночь...

– Сколько же времени это продолжится? Неужели

так будет всегда?
– прошептал сеньор Иглесиас.
– Це-

лые груды бумаги исписал я, а все осталось так, как

было. Проклятое, бессильное перо! Не перо тут нужно, а

меч. Но кто подымет его?

Сеньор Иглесиас склонйл голову на руки и задумал-

ся - думы были тяжелые, неотвязные...