Завтра ты умрешь
Шрифт:
– Красавица, умница, тонкая, начитанная… – Валерия снова приложила к глазам бумажную салфетку. – Она способна была очаровать кого угодно, вне зависимости от пола и возраста. Ее любили, ей подражали, завидовали… Она была создана для обожания. А ее удивительное чувство меры, умение слушать, держать себя в руках, ставить на своем… Есть люди, которым такой дар заменяет все – воспитание, образование – какая-то счастливая раса… Не могу вспоминать ее в гробу! У нее было такое лицо… Словно она никак не могла поверить, что с ней такое случилось, – какое-то детское, удивленное выражение…
– Вы близко ее знали, ведь так? – осторожно поинтересовалась Ника, когда собеседница бросила в пепельницу уже изрядно намокший бумажный комок. – Она только вас и вспоминала, когда была больна. Других имен не называла.
– Не называла… –
Презрев правила этикета, Валерия выпила коньяк залпом, как водку, и, поморщившись, выдохнула. Ника внимательно следила за ней, попутно поднося ко рту сына очередную ложечку с мороженым и думая мельком, что их новая бродячая жизнь грозит Алешке неминуемым расстройством желудка.
– Конечно, мы давно дружили. – От слез и коньяка Валерия заметно размякла, и из-под ее подчеркнуто деловой оболочки – строгого костюма, дорогих очков и уверенной манеры дамы-начальницы – проступило все то мягкое, сентиментальное и слабое, что неизбежно сохраняется в каждой женщине, независимо от ее образа жизни. – Вместе пришли в банк, вместе начинали секретарями, только я пошла в гору, а Ксюша ни к чему такому не стремилась. Она вообще была не из тех, кто торопится делать карьеру, – ей это даже как-то не шло. Она была будто не из нашего века, а этак из девятнадцатого.
– Когда мужчины были мужчинами, а женщины – нет, – машинально заметила Ника. Ее собеседница кивнула, а затем посмотрела на нее внимательней, словно удивившись, что нашла единомышленницу:
– Точно это я и хотела сказать. Ксюша казалась неприспособленной к нашей гонке, а за таких женщин, как правило, работает кто-то другой. Мы на нее даже пари держали – как скоро она заполучит какого-нибудь богатого дельца? И конкретно какого? Кандидатов было несколько, но пожениться ей предложил один Михаил. Я на него поставила с самого начала, я и выиграла. Она и полугода у нас не проработала – ушла прямо под венец. С тех пор мы виделись нечасто, но она меня не забывала…
…Бывшая секретарша, а ныне жена одного из директоров, несколько раз после свадьбы заходила в банк – как считали ее недруги, чтобы похвастаться нарядами и драгоценностями, а то и новой машиной. Валерия думала иначе – со слов подруги она знала, до чего однообразной оказалась ее семейная жизнь. Впрочем, никакого особенного разнообразия ждать и не приходилось – вскоре Ксения забеременела, и беременность оказалась довольно тяжелой. Единственной, кому она жаловалась, была Валерия – в общении с прочими знакомыми мужа она оставалась легкой, спокойной и сдержанной, как обычно. Родились девочки, и Ксения показала себя заботливой, любящей матерью. Она даже оказывала сопротивление мужу, когда тот настаивал на том, чтобы нанять нянечку – справляться с двойняшками было нелегко. В конце концов тот поставил на своем. В доме появилось аж две помощницы, и молодая мать вздохнула свободней. Она быстро вернула прежнюю форму после родов, более того – расцвела и похорошела. Когда Ксения после долгого перерыва появилась в банке, заехав за Валерией, чтобы посидеть с ней в кафе в обеденный перерыв, по офису пронесся легкий ветер, поднятый завистливыми вздохами сотрудниц.
– …Я сама с трудом поверила глазам, – рассказывала Валерия, облокотившись на столик и задумчиво глядя в пространство, словно созерцая там картины прошлого. – Она сидела напротив меня, вот в этом самом кафе, тогда оно называлось по-другому, смеялась, радовалась, что может заказывать коктейли – она только что перестала кормить детей грудью… А я никак не могла поверить, что Ксения стала матерью. Она так помолодела, похорошела, лицо стало как-то тоньше, значительней. Превратилась в настоящую красавицу! Помню, я сказала, что муж, наверное, теперь влюблен в нее заново, а она только отмахнулась. В самом деле, глупое замечание – Михаил с самого начала был влюблен так, что дальше уж, пожалуй, некуда.
Ника слушала, не перебивая, только следя, чтобы головка задремавшего сына не соскользнула с ее колен. Она давно пересела вместе с ним на диванчик, чтобы не мешал табачный дым – Валерия закурила. Кафе было полупустым, то ли из-за неурочного времени, то ли из-за высоких цен. В зале сидело всего несколько человек, негромко играла музыка, официант к ним больше
не подходил, и ничто не мешало рассказу целиком ушедшей в воспоминания женщины.– Я помню, как она сообщила мне, что Михаил купил большой загородный участок и начинает строить дом. Тот самый, где она провела, как в тюрьме, эти пять лет… Тогда я, признаться, позавидовала. Загородный дом – это было единственное, что казалось мне недостижимым. Все остальное понемногу появлялось – повышение по службе, дорогая машина, отдельная квартира, отдых за границей… Я не понимала, почему у нее такое странное выражение лица, когда она говорит о доме, – Ксения как будто касалась чего-то холодного, скользкого… Она сама не могла объяснить, почему ей так неприятна эта затея, но просто содрогалась, когда вспоминала об этой стройке… Единственное, что она могла сказать конкретно против дома, – что это слишком далеко от Москвы и место уж очень глухое, ни одного соседа.
Валерия выпустила клуб дыма и вздохнула:
– После этого поверишь в предчувствия! У меня никогда ничего подобного не было, я убежденная реалистка, но ведь и Ксения никогда не страдала мнительностью, а вот – что-то чувствовала там!
Ника вспомнила вчерашний разговор с Ксенией, ее странное поведение – одновременно вызывающее и растерянное, загадочные слова, с которыми та исчезла, и встряхнула головой, пытаясь освободиться от наваждения. «Валерия видела ее в гробу! Сама Ксения смеялась над нами, уверяла, что эксгумация ничего не даст! Но что произошло?! Что за дьявольщина?! Если бы она появилась здесь, перед старой подругой, – о, я уверена, от нее бы она так просто и нагло не отделалась!»
– А потом наступил период, когда она стала угасать, – задумчиво проговорила Валерия, играя пустым бокалом. – Даже морщинки какие-то странные появились – возле глаз и губ. Казалось, что она хмурится, думает о чем-то неприятном… А ведь все у них было отлично – Михаил преуспевал, дети росли здоровенькие, красивые, хлопот у нее было столько, сколько она сама хотела, – все остальное за нее делала прислуга… А ей было как будто все равно. Она оживлялась, только когда рассказывала, как ищет новую квартиру – они хотели переехать в центр, Ксюша мечтала о районе Патриарших прудов. Расскажет, какие новости на квартирном рынке, и снова сникнет. Я не понимала, что с ней творится, да она и сама, наверное, не понимала… Это потом, после всего, что случилось, я подумала – а вдруг Ксюша просто слишком быстро и легко всего добилась? Она даже не боролась за успех – он сам ее нашел. Тогда мне вспомнилось, как я читала про один эксперимент, поставленный над оленями. Взяли группу беременных олених, некоторым из них обезболили роды, и что же? Родив без боли, без мучений, они даже не подпустили к себе детенышей и не стали их выкармливать. Те же, кого не обезболивали, кто мучился, облизали детей и приняли их! То, что достается слишком легко, ценится низко – пусть даже на уровне инстинкта!
– Ну знаете, иногда обезболивание при родах… – начала было Ника, вспомнив собственный опыт, но Валерия остановила ее резким движением руки:
– Я не против прогресса, упаси Боже! Но есть над чем задуматься, не так ли? Ксюша затосковала, не видела цели в жизни, не знала, о чем мечтать, – у нее все было и… Тогда-то все и произошло.
Дойдя до этого места в своем рассказе, Валерия как-то подтянулась, села прямее, выражение лица изменилось – оно стало одновременно ироничным и строгим, как будто, оценивая события прошлого с настоящей позиции, женщина прощала то, что осуждала раньше.
– Не буду вас водить вокруг да около, – отрывисто произнесла она, закуривая новую сигарету. – Невероятно, но факт – Ксюша завела любовника. Видимо, решила, что для полноты жизни ей как раз этого не хватает. Что ж, все надо проверять на себе, иначе как узнать, что ошибаешься?
С того момента, как в жизни Ксении появился мужчина, она заметно отдалилась от подруги. Никаких телефонных звонков поздно вечером, когда усталая Валерия собиралась ложиться спать, а истомившаяся от безделья Ксения мучилась бессонницей. Никаких встреч в кафе в окрестностях Тверской, где располагался банк. Измотанная работой – она как раз получила очередное повышение и чуть не ночевала в офисе, – Валерия не сразу заметила перемену в поведении подруги, а когда ее отсутствие стало бросаться в глаза, никак не могла собраться и позвонить ей. Ксения позвонила сама, назначила встречу.