Завтра

Крик еле уловимый, приглушённый, но до боли знакомый и ужасный, чересчур резко вытягивает меня из глубоких раздумий. Чашка моментально выскальзывает из ослабевших рук и с брякающим звоном ударяется об пол, мелкими осколками разлетаясь по сторонам.

– Ты воскрешаешь то, о чём я всё время пытаюсь забыть. Как тебе вообще удалось удержать в голове столько подробностей?- восклицает Китнисс, с интересом и удивлением разглядывая мои картины.

– Я вижу их каждую ночь,- коротко отвечаю, прокручивая в памяти кошмар, который преследует меня уже который день подряд.

Судорожно хватаюсь за спинку стула и зажмуриваю глаза. Возгласы в голове и крики из соседнего дома угнетают, не дают спокойно вздохнуть.

– Да, я тоже. Ну и как, рисование помогает?- интересуется девушка, разворачиваясь ко мне лицом.

– Не знаю. Вроде бы стало немного легче уснуть. По крайней мере, хочется в это верить,- пожимаю плечами.- До конца я от снов не избавился.

– Возможно, и не избавишься. Как Хеймитч.

– Пожалуй. Но лучше уж просыпаться с кистью в руке, чем с острым ножом,- с грустной усмешкой, произношу я.

К всеобщей какофонии звуков прибавляется ещё один. Телефонный звонок надрывается в соседней комнате. Наверняка, это доктор Аврелий звонит спросить всё ли со мной в порядке и хорошо ли добрался до двенадцатого. Только вот, что я ему отвечу, если подниму трубку?

– Итак, нам осталось несколько дней. Чем займёмся?- притворно бодрым голосом, интересуется Китнисс.

– Я хочу одного-как можно больше времени провести с тобой.

– Тогда заходи!- искренне улыбается она, увлекая меня в свою комнату.

Ужасное чувство - беспомощность. Оно буквально разрывает меня изнутри. Давит и всеми силами напоминает о себе. Сквозь вспышки картинок, я то и дело бросаю взгляд на соседний дом в надежде, что вот-вот всё это кончится и на втором этаже зажжётся свет, крики утихнут и Китнисс успокоят её близкие.

Теперь я, кажется, понимаю, что чувствовал Гейл каждый день, безнадёжно пребывая в Двенадцатом, и обречённо поглядываю на тёмный дом. Руки связаны - он ничего не мог сделать, кроме как наблюдать со стороны.

– Ни одного кошмара,- говорю я.

– Что?- не понимает Китнисс.

– Ты всю ночь проспала без кошмаров.- Лицо у девушки слегка вытягивает от удивления, но потом она снова улыбается мне.

– Мне что-то снилось, только не страшное,- задумчиво вспоминает она.- Вроде бы пересмешница, а на самом деле - Рута. То есть сойка пела её голосом. А я шла следом по лесу, долго-предолго.

– Куда же она тебя звала?- спрашиваю я ласково, убирая с её лба растрёпанные волосы.

– Не знаю,- вздыхает Китнисс.- Мы не дошли до места. Но мне было хорошо.

– Да, у тебя был счастливый вид.

– Слушай, а почему я не чувствую, когда ты видишь плохие сны?- внезапно спрашивает она.

– Трудно сказать. Кажется, я не мечусь и не вскрикиваю. Наоборот, просыпаюсь - и словно цепенею от ужаса.- Руки Китнисс крепче сжимают меня в объятиях.

– Будил бы меня,- говорит девушка.

– Зачем? Чаще всего я вижу, что потерял тебя. Открываю глаза - ты рядом, и всё хорошо.

Когда я вновь открываю глаза и могу мыслить более-менее спокойно, телефон уже не звонит. Поспешно закрываю почти все форточки, зашториваю занавески, гашу свет (словно это может хоть как-то приглушить крик из соседнего дома, разрывающий меня изнутри) и почти наощупь, в темноте, добираюсь до второго этажа. Главное - поскорее избавиться от этого чувства и выкинуть из головы крики девушки.

========== 7. ==========

Облегчение - чувство, которое можно отнести скорее к положительным, нежели к отрицательным эмоциям. Ты долго переживаешь из-за чего-то, и всё это время теряешься в догадках. Не знаешь, что и думать. Но порой, достаточно лишь одного взгляда, чтобы вселить надежду и уверенность…

Жизнь в двенадцатом с каждым днём кажется мне всё ужаснее и ужаснее. Таблетки, еженедельно присылаемые из Капитолия, я благополучно, по одной штуке, отправляю в помойку. Конечно, когда доктор Аврелий по телефону интересуется моим самочувствием, я всегда отвечаю, что мне не так-то уж и плохо живётся в Дистрикте, сам, правда, не понимаю зачем. Врач частенько жалуется мне на то, что его вторая пациентка, а именно моя соседка, просто на просто не поднимает телефонную трубку. Я мысленно усмехаюсь, однако, доктору говорю, что сейчас для Китнисс это ещё тяжело даётся. Она не хочет ни с кем разговаривать. Только вот это всего лишь слова. На самом деле всё гораздо хуже. Сам это понимаю. Её крики преследуют меня уже как дня два. Даже когда их и нет вовсе, они всё равно надрываются у меня в голове. Я обязан увидеть Китнисс своими глазами. Мне нужно убедиться, что с девушкой всё в порядке.

На третье утро следующего дня я впервые выхожу из дома. Продуктов было достаточно ещё с самого моего приезда, а лишний раз выбираться наружу нет ни малейшего желания. Не знаю, что я ожидаю увидеть, но сейчас, в очередной раз глядя на соседний дом, сердце у меня предательски сжимается.

Благо, жилище Хеймитча находится так же не очень далеко. Осторожно стучу пару раз в дверь, и так и не дождавшись ответа, захожу внутрь. Грязно, неряшливо и небрежно – всё, как и всегда. Неуверенно прохожу внутрь, отпихивая ногой пустую коробку из-под спиртного. В гостиной шумно играет телевизор, поэтому мне будет не сложно отыскать ментора. Он сидит, откинувшись на спинку дивана, и просто апатично пялится в экран, наверняка, даже не вникая в суть. Я уже собираюсь его окликать, как ментор сам выключает телевизор и поворачивается в мою сторону, закидывая руку на подлокотник.

– Я думал, ты придёшь раньше,- честно отвечает он. Я неуверенно стою в дверях в ожидании продолжения. Но Хеймитч, кажется, и не собирается говорить что-то ещё. Он просто, как никогда, внимательно наблюдает за мной.

– Как ты всё это выдерживаешь?- почти шепчу я, не в силах больше молчать. Хеймитч усмехается, словно только этого и ждал, а потом пожимает плечами.

– Кто сказал, что я выдерживаю?- Он машет перед лицом бутылкой в руке и с каким-то отвращением ставит её обратно на кофейный стол. Затем серые глаза вновь возвращаются ко мне, и сейчас уже с необъяснимым укором.

– Неважно выглядишь,- хмурится ментор.

– Могу себе позволить.

– Нет, не можешь,- спокойно настаивает Хеймитч, и прежде чем я успеваю возразить, продолжает.- Врачи не для того отправили тебя сюда. Я могу в любой момент позвонить докторам, забыл?

– Валяй,- сухо отвечаю, хотя сердце у меня сжимает при одной только мысли о том, что придётся оставить Китнисс одну здесь, да ещё и в таком состоянии.

«Можно подумать, когда ты просто так бездейственно сидишь дома, ей становится лучше!»