Завтра
Шрифт:
– Может быть, сам и передашь?- чуть улыбается она, одной рукой поправляя платок, из-под которого виднеются золотые, поседевшие пряди. Я хмурюсь и чуть качаю головой.
– В другой раз,- извиняюсь, кивая в сторону замка, которой раньше валялся у двери, а уже сейчас почти целиком запорошен снегом. Женщина беспрекословно кивает и принимает из моих рук хлеб.
– Я передам, что это от тебя.
Благодарно ей улыбаюсь и вновь возвращаюсь к двери.
***
С замком я провозился до самого обеда. Салли уже успела уйти к тому времени. Улыбнувшись на прощание, она направилась прочь из Древни Победителей. Наверняка, помимо заботы о нас у неё есть и свои дела.
Пусть пальцы окоченели, а в глазах уже рябит от белого снега, но работой я доволен. Прежде чем зайти
Она красивая. Слишком красивая, отчего на душе становится только хуже. Неуверенно выходя на крыльцо своего дома, Китнисс сначала смотрит под ноги, то ли не замечая меня, то ли попросту выжидая нужный момент. Как только наши взгляды пересекаются, на лице девушки не остаётся ни следа задумчивости. Радостно улыбаясь, и она уже поспешно бежит в мою сторону. Девушка почти сбивает с ног, но я вовремя успеваю её подхватить и мы оба летим в сугроб – я снизу, она сверху – и целуемся, впервые за несколько месяцев.
Мне уже не нужно время, чтобы понять, что происходит. Разве что пару секунд на осознание реальности. Несколько раз моргаю, чтобы хоть как-то размыть картинку перед глазами, наощупь за спиной нахожу дверную ручку и вваливаюсь в дом. Тяжело дыша, прислоняюсь к стене и опускаю веки. Губы до сих пор приятно покалывает от воображаемого прикосновения её губ. Ошарашенно прикасаюсь к ним и отрешённо качаю головой. Мне ведь даже нравилось это раньше…
Картинки встречи перед Туром Победителей ещё вспыхивают в голове, но я привыкну подавлять приступы. Со временем.
***
Когда тем вечером звонил доктор, ничего нового я так и не услышал. Конечно, Аврелий понимает, что теперь выписывать мне таблетки нет никакого смыла. В итоге, он просто звонит мне почти каждый день с одними и теми же вопросами.
Каждый раз, когда к Китнисс заглядывает Сей, я перехватываю её и передаю что-нибудь для девушки. Салли всегда всё принимает, но недоумевает, почему я сам не могу заглянуть к соседке. Всегда избегаю ответа на этот вопрос. Я ведь никуда не уезжаю, а значит - обещание не нарушено. Тогда почему чувство вины просыпается внутри каждый раз, стоит мне снова передать небольшой гостинец через Салли?
Делли не заглядывала, чему я, отчасти, рад. К Хеймитчу захожу почти каждое утро. Приношу хлеб, пока он спит, и ухожу обратно. Мне достаточно лишь убедиться, что с ментором всё в порядке. Что он жив и здоров.
Я не сплю по ночам уже которой день. Держаться в реальности помогает только кофе и вспоминание каждодневного кошмара. Стоит мне вспомнить ужасный сон, как всё желание заснуть тут же пропадает. Когда мне не остаётся ничего делать – пробую рисовать. Карандашом, без красок и на обычной бумаге. Но даже так, мало что выходит. Жизнь становится однообразной, как в лечебнице, и я готов сойти с ума от этого.
***
Серые глаза. Спокойное выражение лица. Идеальная белоснежная кожа. И кровь. Боль, которую я причиняю ей в своём сне. Неестественные алые губы размыкаются в беззвучном крике. Только он совсем не беззвучный.
Ошарашенно распахиваю глаза и тут же сажусь в кровати. Крик из соседнего дома идеально сплетается с моим кошмаром и создаёт один ужасный сон на двоих. Лихорадочно откидываю одеяло и поднимаюсь на ноги. Мне уже кажется, что я чувствую себя бодрее, когда не сплю. Быстро натягиваю брюки и футболку, раздвигаю шторы и тут же щурюсь от яркой белоснежной вспышки. В глазах ещё какое-то время пляшут разноцветные пятна, однако мне удаётся понять, что за окном уже довольно светало. Мимолётом умываюсь, и даже не накинув на плечи куртки, поскорее выскакиваю на улицу.
После того случая, дверь в её дом всегда не заперта, поэтому мне не составляет никакого труда войти внутрь. Здесь крики слышатся гораздо отчётливее, но не менее ужасно. Прежде чем успеваю подумать, стремительно поднимаюсь на второй этаж, то и дело, спотыкаясь в темноте. Сердце невозможно колотится, глубокими
ударами разносясь по всему телу. Дыхание сбивается, в глазах темнеет, от резких движений. Как только добираюсь до нужной двери, стремительно её распахиваю, но вся решимость тут же ускользает, стоит мне оказаться всего в паре шагов от неё. Истошный крик висит в комнате; эхом отдаётся от глухих стен. От него самому хочется завопить, отгородиться и забраться в самый дальний угол.Китнисс, обхватив колени руками, лежит на краю кровати. Одеяло валяется совершенно в другой стороне.
«Вспомни, зачем ты пришёл. Посмотри на неё. Не стой просто так!»
Мысленно слышу голос. По сравнению с её криками он похож на неразборчивый шёпот, но этого вполне достаточно, чтобы вернуть меня в реальность.
– Китнисс,- зову и только после этого осознаю, какой тихий у меня голос, по сравнению с её
– Посмотри на меня!
Девушка словно не слышит. Кошмар настолько поглотил Китнисс, что она просто не слышит меня. Уже не может отличить реальность ото сна. Глаза плотно зажмурены, а по щекам текут слёзы. Эгоист, думал, что вскоре она сама со всем справится! Посмотри, к чему это привело? У меня просто нет времени отвлекаться на то, что эти мысли впервые звучат от меня самого, а не от подсознательного голоса воспоминаний.
– Пожалуйста,- шепчу я, присаживаясь рядом с Китнисс. Легонько дотрагиваюсь рукой до её щеки. Она горячая. Не как обычно, а, чересчур раскалённая и сухая. Либо у меня так замёрзли пальцы, либо Китнисс однозначно нездоровится. Скорее всего, первое, так как я сам только что в одной футболке нёсся по зимней улице.
Девушка вздрагивает от прикосновения моих пальцев, однако глаза не открывает. Только жадно хватает ртом воздух и хмурится, словно пытается осознать, что происходит.
Как только крик прекращается, в комнате повисает непривычная тишина, которую нарушает только прерывистое дыхание Китнисс. Девушка ещё какое-то время лежит, не двигаясь, а потом ресницы её дрожат и взлетают вверх. Серые глаза испуганно озираются по сторонам, словно выискивают что-то нереальное. Когда они замечают меня, то расширяются ещё пуще прежнего. Девушка недоверчиво моргает пару раз, приподнимается на локтях и задумчиво вглядывается.
– Ты пришёл,- риторически поизносит она. Внутри всё сжимается – я снова могу слышать её голос. Не крик, а нотки спокойного разговора, пусть и немного охрипшие.
– Прости, что разбудила,- виновато произносит она, видимо не до конца осознавая, чем вызвано моё молчание. Я мимолётом качаю головой, как бы говоря: «Да, пустяки. Можно подумать впервые». Девушка чуть приподнимает уголки губ, но от меня не скрывается – улыбка у неё вымученная и усталая. Сейчас я, как никогда, понимаю каково ей. Поджав губы, Китнисс отводит глаза в сторону и еле слышно прерывисто выдыхает. Она тщательно пытается скрыть горечь и страх, как осадок после кошмара, но во взгляде всё это видно как на ладони.
– Расскажешь, что там было?- спрашиваю, внезапно даже для самого себя. Китнисс ёрзает и совсем садится на месте.
– Сон не из приятных,- бормочет она, нервно теребя пальцами край простыни.
– Расскажешь – станет легче,- уверенно отвечаю я. Девушка колеблется ещё какое-то время. Трясущейся рукой откидывает со лба волосы, тяжело вздыхает и, наконец, смотрит на меня. Во взгляде столько мольбы, столько горечи, что я уже успеваю пожалеть о своей просьбе.
– Прим,- на выдохе произносит она, прикрывает глаза.- Мне снится моя сестра. Мне снятся Финник, Катон, Мегз, Боггс… Каждую ночь, Пит. Мне снится смерть.- Последнее слова девушка произносит с таким отвращением, что меня самого невольно передёргивает.- А я ничего не могу сделать,- шепчет Китнисс, прикрывая глаза. Я молча ловлю каждое её слово, и про себя удивляюсь схожести наших кошмаров. Я против воли прикасаюсь к её коже, причиняю боль и ничего не могу сделать. Как и она. Как и мы оба. На какую-то долю секунды во мне зарождается понимание. Словно сейчас, всего в метре от меня находится единственный и последний родной человек. Такой же сломленный, подавленный и морально убитый прошлым.