Зазеркалье

— Они беспокоятся о тебе. И я, кстати, тоже, — прозвучал его расстроенный тон.

— Ни к чему. Я вернусь домой к десяти. Если будут звонить, ты не знаешь, где я, — побежала она к выходу, ускорив шаг и не оборачиваясь.

— Я и так не знаю. Ты не сказала! — вскрикнул он напоследок, но её уже и след простыл.

Уэнсдей прибежала в заброшенный дом, в который они с Тайлером как-то давно ходили, чтобы просто побыть наедине, еще до того, как сняли свой собственный, но до этого она навестила антикварную лавку. Вытряхнув из рюкзака кучу свечей и спиритескую доску, она принялась вызывать его дух, вцепившись в свой кулон ледяными пальцами.

— Если мне не дают сделать это дома, то хотя бы здесь, — зажигала она огни вокруг себя. Для того, чтобы кого-то вызвать, нужно было быть максимально спокойной. Духи не терпели эмоциональных скачков. А сейчас её поведение было очень нестабильным. Голос дрожал, руки тряслись, и каждое движение давалось с большим трудом, но она, наконец, сделала всe необходимое, закрыв глаза и пытаясь успокоиться.

— Тайлер… — коснулась она медальона. — Если ты слышишь. А я знаю, ты слышишь… Пожалуйста. Дай мне знак, что ты со мной. Дай знак, что ты ждешь меня.

Тишина накрыла комнату. Лишь ветер гулял в доме, посвистывая и нагнетая. Доска не двигалась. Ничего не происходило.

— Тайлер… Я уже не могу без тебя. Я реально не могу… Прости меня за мой гнев. Прости за нетерпение… Тайлер, пожалуйста… Я молю тебя, — выл в тишине голос, пытаясь задавить душевную пустоту, но всё было тщетно.

Она сидела так целый час, но ничего так и не произошло. Из раненного сердца сочилась кровь, и чем дольше она там находилась, тем сильнее в её душе разрасталась уверенность в своей никчемности. Ещё через пять минут, словно демон вселился в неё, и злость накатила с такой силой, что в отчаянии она начала раскидывать всё по комнате, рыдая и захлебываясь горькими слезами.

— Дешевка… Ты — чертова дешевка! Твой дар никчемный, как и ты сама! Ненавижу тебя, ненавижу! — говорила она самой себе в истерике. Столь сильными были эмоции, что она швырнула доску в окно, и то разбилось вдребезги.

Рука резко схватила осколок и подвела его к своей шее, ткнув остриём в тонкую кожу, и её стало так трясти, что она не могла дышать. Ещё немного и она бы сделала это — забрала свою жалкую жизнь прямо здесь. Как только это произошло, в давно уже забытом всеми камине, вспыхнуло яркое пламя, и из её глаз в мгновение брызнули слезы безумной радости.

— Тайлер… Тай-лер, — кинулась она к огню, нервно посмеиваясь. — Ты слышишь… Ты слышишь меня… Скажи, что ты слышишь. Пожалуйста. Я так мечтаю услышать твой голос.

В этот самый момент в её сердце появилась надежда, но, как только она заикнулась о том, чего желала, он в мгновение всё оборвал. Потому что никогда бы не смирился с тем, о чем она говорила.

— Забери меня, пожалуйста. Просто забери. Я боюсь, что, если сделаю это сама, то не найду тебя. Я так боюсь не найти тебя, пожалуйста, — плакала она, глядя на огонь, но внезапно он погас, словно его и не было, оставляя за собой лишь дымку воспоминаний о его наличии.

— Нет… Нет, нет… Тайлер! — трогала она горячую золу, обжигая свои ладони, лишь бы только снова отыскать его здесь. Но так и не смогла сделать этого.

Судорожными руками она набрала номер Ксавье и попросила его срочно приехать, назвав адрес. Естественно, лучший друг бросил все свои дела, только чтобы помочь той, которую любил всем сердцем…

— Уэнс… Он холодный… — потрогал он камин. — Слушай, я всё понимаю…

— Нет! Не смей мне так говорить, словно я сумасшедшая! Он был здесь, ясно?! Он был здесь, а это значит, что я могу его вернуть… Могу общаться с ним, — дрожащим голосом говорила она, пытаясь разжечь огонь самостоятельно, но Ксавье остановил её, присаживаясь рядом с ней на колени, и бережно взял её руку.

— Всё будет хорошо, Уэнс… Я верю тебе. Успокойся. Мы что-нибудь придумаем, — успокаивал он её, глядя на неё сочувствующим взглядом.

— Нет, не будет, — рухнула она на его руки. — Ты не понимаешь… Мне всё привидилось, да? Его здесь нет… Его нет… Это всё галлюцинации от чертовых таблеток…

— Уэнсдей, — гладил он её спину, пока у неё не было никаких сил ни говорить, ни жить дальше. Всё внутри умирало, горело и ныло в изнеможении. — Не перестану говорить. Ты сильная, и всё будет хорошо. Нужно только потерпеть. Поехали домой, ладно?

— У меня больше нет дома… Это не мой дом. То место — мне не дом. Мой дом — где он… И я не успокоюсь, пока не найду его, — сказала она, проглатывая слезы и утирая щеки, отстранившись от него. — Ладно… Поехали. Я вернусь сюда завтра… Чтобы всё убрать… Всё же, это не свалка, а просто… Неважно.

Она встала с пола и безэмоционально направилась к машине. Всю дорогу они ехали молча, а когда были на месте, она вышла и совершенно потерянно зашла в дом, даже не поблагодарив и не попрощавшись. Ксавье уже хотел уехать, но на пороге неожиданно появилась обеспокоенная Мортиша, и он решил совсем немного поговорить, дождавшись, когда она выйдет к нему.

— Добрый вечер, надеюсь, ей будет легче, — промолвил он, глядя с улицы на входную дверь.

— Ох, дорогой Ксавьер… Её сердце болит, и только время способно унять эту боль, — ответила женщина, расстроенно глядя на него. — Любовь заставляет страдать.

— Я знаю, миссис Аддамс, — опустил он глаза в пол. — Но я боюсь за неё. И прошу разрешения забегать к вам чаще. Чтобы… Говорить с ней. Навещать её.

— Это не обсуждается. Ей жизненно необходим друг, и она это тоже понимает… Поймет, я думаю, — улыбнулась Мортиша, но глаза были полны печали. — Удачи тебе, мой мальчик.

Ксавье выдохнул, глядя на уходящую Мортишу, и вернулся в машину, положив голову на руль. За эти три недели он тоже часто вспоминал Тайлера. Пять лет позволили им стать друг для друга друзьями. Они не раз выручали друг друга по учебе, заступались за других и разговаривали о чувствах. Тайлер знал, что Ксавье испытывал к его девушке, и принял это настолько, насколько мог. Он понимал, что с чувствами шутки плохи, ты не можешь просто отключить их, не можешь задавить в себе. Они либо есть, либо их нет… Поэтому и Ксавье сейчас мучительно воспринимал то, что происходило с девушкой, которая давно украла его сердце.

Шестью месяцами ранее…

— Ты наряжаешь её или устрашаешь? — спросил Тайлер, глядя на уродливые новогодние шарики в виде пауков и жутких гномов.

— А мне нравится, — пожала она плечами, и он подошел сзади, положив ладони на её плечи.

— Я шучу, Уэнсдей. Мне тоже нравится. Это лучшая елка из всех, что я видел, — наклонился он подбородком к её плечу, обнимая сзади.

— Ты лжешь, но мне приятно, — засмеялась она, ощущая, как его губы щекотят её шею.

— Я не лгу… Жду нашей поездки… А после и последней терапии. Наконец, свобода, — произнес он, не размыкая пальцы на её животе. — Я так жду этого. Чтобы всё закончилось, и мы смогли бы снять с меня этот диагноз. Жить полноценно. Я хочу работать, хочу добиться ради тебя всего… И дать тебе то, чего ты заслуживаешь.