Зазеркалье
Шрифт:
— Я уже купила свадебное платье. Как думаешь, его примут обратно? — спросила она, глядя на него с укором.
— Купила… Ты купила платье? — поднял он на неё свой болезненный взгляд.
— Да, купила, но ты всё равно осуждаешь меня и считаешь, что я приняла кольцо зря, — сказала она с обидой. — Я не вправе тебя переубеждать и, думаю, будет разумнее, если ты заберёшь его назад.
— Нет, Уэнсдей… Нет, — покачал он головой. — Не надо так со мной.
— Тогда и ты, Ксавье. Не надо так со мной. Это моя работа. Моё творчество. Я тебе его не давала, но ты внаглую уселся читать его
— Но я не задерживаюсь, — с досадой промолвил он, глядя в её бездонные глаза.
— Не мои проблемы, — резко выпалила она, осуждающе на него взглянув.
— Я понял… Ты права… Ты абсолютно права. Я больше не буду давить на тебя. Это в моем характере, но я буду меняться… Ради тебя, — говорил он, всё ещё сидя перед ней на коленях.
— Ладно, вставай, — сказала она, коснувшись его руки, и он поднялся.
— Налей мне тоже… Пожалуйста, — попросил он, присев с ней рядом, и она молча принесла ещё один бокал. Разумеется, в помещении стояла атмосфера холода. Казалось, что между ними было столько айсбергов, что они неизбежно бы привели к крушению их отношений. Ксавье смотрел на неё виноватым взглядом.
— Ну, а… Покажешь мне платье? — появилась лёгкая и неуместная улыбка на его лице, на что Уэнсдей лишь бездушно приподняла бровь.
— А ты заслуживаешь этого? — спросила она, прожигая в нём дыру.
— Заслужу, — обещал он, обхватив её запястье и резко потянув на себя маленькое тельце. Она не ожидала такого действия и повелась, оказавшись у него на коленях. — Наденешь его для меня?
— Посмотрим, — ужималась она, пока он щекотал поцелуями её шею и плечи. Настойчивые руки опустили бретели чёрного топа, и стянули его ниже, открыв доступ к её груди. — Я тебя хочу.
— Здесь? Сейчас? — спросила она, почти взвыв от того, как его ладони трогали её везде и сразу. Он был слишком жадным до прикосновений и поцелуев. Потому что она была для него личным сокровищем. Развернув её к себе спиной, он заставил её опуститься грудью на столешницу, пока стаскивал вниз её брюки и тонкие трусики. Ладони тут же прошлись по ягодицам, он быстро надел презерватив и вошёл в неё с непередаваемым восторгом и трепетом.
— Прости меня, Уэнс, я больше так не буду, — впечатывал он её в стол сильнее, отчего её ноги начинали дрожать.
— Заткнись, — резко заткнула она его, ведь терпеть не могла извинения. Лишь месть и пытки. Именно поэтому Тайлер наперед знал, что будет расплачиваться с ней этим, пока Ксавье только учился отношениям с оторвой Аддамс.
Каждый новый секс с ней сводил Ксавье с ума. Ему хотелось, чтобы она принадлежала только ему, и безумно претила мысль о том, что он не был у неё первым. О том, что Галпин сделал её грязной для него. Однако он старался отталкивать эти мысли, хоть и был скрытым собственником и тем ещё манипулятором.
— Хочу, чтобы ты была громче, — обхватил он её живот и прибавил темп. Секс с ним был чем-то на уровне физического расслабления. Словно бездушным процессом для достижения результата.
Уэнсдей кончила, ощутив его пальцы на себе, и крепко сжала ноги, дожидаясь, когда мышцы перестанут пульсировать, унося рассудок в закат. Через минуту Ксавье уже застегивал ширинку и помогал ей одеваться.— Позвони маме… Они хотят приехать, — сказал он, нежно убирая волосы с её лица.
— Хорошо, я позвоню, — согласилась она, направившись к себе в кабинет.
Подготовка к свадьбе забавляла Мортишу и помогала ей отвлечься от болезни Гомеса, тогда как Уэнсдей триггерило от одного только упоминания о ней, но они пришли к договорённости о том, что Уэнсдей оставляет честь накрыть стол и позвать близких родственников за мамой. А сама просто настраивает себя на важный для себя день. В голове всё время были слова Шарлин. «Он счастлив за тебя, за твой выбор». Уэнсдей было очень тяжело поверить в то, что он отпустил её, и что единственная причина, по которой он до сих пор приходит, кроется в её нежелании отпускать его…
15 июня в субботу был знаменательный день, и Уэнсдей стояла в комнате, пока Мортиша помогала ей собираться. Чёрное платье подчёркивало хрупкие бледные плечи и струилось до самого пола, делая из Уэнсдей шикарного чёрного лебедя.
— Ты прекрасно выглядишь, — поправила Мортиша её фату. — Твой жених будет просто в восторге, дочка…
Уэнсдей молча нахмурилась за ощущением пустоты внутри себя и опустила поникший взгляд. Внутри была убийственная тоска, от которой сердце рвалось на части.
— Уэнсдей… Красавица моя, — посмотрела на неё мама и погладила её нежную руку. — Ты должна быть сильной…
— Мама… — закрыла она глаза. — Я так сильно его люблю…
По её щекам вновь побежали соленые слёзы, а в горле сидел тревожный ком.
— Так, не плакать, — постаралась Мортиша вытереть слёзы салфеткой, пока косметика не размазалась окончательно. — Я знаю, моя родная… Я помню…
— Я не могу дышать… — промолвила она, задыхаясь, и Мортиша тут же распахнула окно, помогая ей привстать со стула.
— Расправь крылья, Уэнсдей… — сказала её мама. — Мне больно смотреть на тебя.
— Это платье… Я выбрала его для него… — утёрла она слезы и принялась дышать полной грудью, чтобы успокоиться. — Он словно был там со мной…
— Ох, малышка, — прижала её к себе Мортиша. — Моя маленькая черноглазая девочка… Поверь, Ксавье знает, что ты любишь другого. Как и все мы… Но ты делаешь правильно, что живёшь дальше…
— Только вот это чудовищно больно, — перебила Уэнсдей мать, глядя на неё блестящими глазами.
— Успокойся, гроза всех мужчин, мы знаем, что ты в любой момент сможешь развестись с Ксавье и укатить в Австрию, если захочешь, — посмеялась Мортиша. — Решать только тебе… Соберись, моя любимая. Ведь, в конце концов, для кого мы здесь собрались? Мы можем отменить всё, если ты хочешь. Ксавье отъехал за букетом и хотел сделать для тебя сюрприз. Ещё есть время сбежать.
— Нет… Нет, мама… Я всё решила… Прости меня за мою тревогу. Я забыла телефон в гостиной, сейчас приду, — Уэнсдей мысленно собралась и вышла из спальни, увидев, что входная дверь открыта. — Кто не закрыл дверь?!