Здесь, сейчас и тогда

Теперь же он сквозь слезы смотрел на расплывчатые городские огни. Может, не стоило расслабляться и забывать о бдительности? Может, сотрудники бюро нашли бы его в любом случае? Мысли громоздились в голове, формируя длиннейший список, и Кин зажмурился. Он не открывал глаза, пока не сумел усмирить ту специально натренированную часть мозга, которая отвечала за планирование и структурировала варианты действий.

Сейчас навыки спецагента были бесполезны. Только воспоминания о прошлом с Хезер и Мирандой могли помочь ему пережить эту ночь. Остался один час. Семью разделяли воды залива Сан-Франциско. И все же Кин надеялся, что родные каким-то образом читают его мысли.

Глава 8

Провал.

Это слово вертелось у Кина в голове во время часовой поездки из Сосалито к безлюдной двухполосной дороге, змеившейся меж холмов к Тихому океану. Даже шагая следом за Маркусом по горному склону, пробираясь через колючие кусты, иссохшую грязь и сорную траву, он не мог отделаться от мысли, что бросил семью и это полный провал.

Он подвел жену и дочь, когда сел в машину Маркуса, а затем последовал за ним к точке темпорального прыжка. По логике эвакуационной стратегии у Кина не было выбора. Просить Хезер и Миранду принять невероятную истину и сменить привычную жизнь на существование в бегах было бы несправедливо. Этот вывод сомнений не вызывал.

Но если допустить, что были и другие варианты? Эта мысль не давала ему покоя во время пустой болтовни с Маркусом.

– Что ты решил взять с собой? – поинтересовался тот после вопросов о жизни с Хезер.

– Почти ничего. Телефон. Зарядное устройство. В будущем наверняка найдется способ подключиться к ю-эс-би-порту и сохранить фотографии.

– Думаю, их даже смогут перевести в трехмерные голограммы, – проронил Маркус так, словно речь шла о стоковых картинках, а не о снимках брошенной Кином семьи.

– Еще несколько распечатанных фотографий. Бумажник и счастливый пенни. Все.

– Счастливый…

Краем глаза Кин заметил, что губы Маркуса как-то странно изогнулись, будто он с трудом подыскивал нужное слово.

– Ты о монетке? – спросил Маркус.

– Она приносит удачу.

– Наверное…

Маркус закашлялся.

– Наверное, ты очень дорожишь этой монеткой, – с расстановкой произнес он.

– Честно говоря, даже не помню, откуда она у меня. Вернее сказать, еще не вспомнил. Мы с ней многое пережили. А почему спрашиваешь? Это всего лишь пенни.

– Любопытно узнать, что ты счел памятными вещами. Только и всего.

Маркус завел речь о том, как проходил в университете курс психологии, а затем переключился на рассказ о стандартной экипировке путешественника во времени, но Кин почти не слушал его. В голове бурлили другие, более важные мысли.

Он подвел семью, потому что сдался. Пошел на поводу у Маркуса. Тот уже настраивал ускоритель темпорального прыжка. До отбытия оставалось несколько драгоценных минут.

У Кина еще была возможность дать отпор.

– Ну а с машиной что будет? – спросил Кин, поддерживая приятельский разговор и одновременно с тем прикидывая варианты действий.

– С машиной?

Сосредоточившись на оборудовании, Маркус не заметил, что Кин подошел чуть ближе.

«Убежать? Стукнуть его так, чтобы потерял сознание?.. Убить?»

– Ну да. Мы ее бросили. Разве это не темпоральная деформация?

– Не-а, – отозвался Маркус, и внутренние распри Кина прервала яркая вспышка.

Когда глаза привыкли к свету, он увидел маленький голографический экран, возникший над металлической сферой в руке у парня.

– С машиной разберется логистическая команда, – сказал Маркус. – Однажды я спросил, как это делается, но у них служебные секреты.

Бормоча себе под нос, Маркус коснулся голограммы и попятился. Теперь Кин слышал, о чем он говорит.

– Так, задать темпоральные координаты… Черт возьми, Стю, неужели нельзя было сбросить значения к исходным? Ну почему всем наплевать на порядок?

Новые касания. Маркус хмуро смотрел, как голограмма меняет цвет и по экрану бегут сообщения.

– Парни, вы серьезно? Ну в чем проблема-то? Неужели никто, кроме меня, не соблюдает правила? Как будто протоколы написаны просто так, для галочки!

Он продолжал работать, а Кин тем временем приблизился к нему на расстояние вытянутой руки. Вырубить? Да, этот вариант давал наибольшее пространство для маневра. По крайней мере, тогда Кин сумеет обдумать способы воссоединения с семьей.

Вот только он давным-давно не вступал в рукопашный бой. Взвинченный, он чувствовал, как напряглись пальцы рук и ног, локти и кулаки приготовились к схватке, но душу глодал червячок сомнения. Что, если навыки спецагента не сохранились в мышечной памяти?

– Ну ладно. Твоя очередь, – сказал Маркус.

Голограмма исчезла, и оба теперь стояли под черным небом.

– Готов к путешествию сквозь время? – спросил Маркус, развернулся и, несмотря на темноту, прочел все у Кина в глазах и вылупился на него. – Что ты…

Не дав ему договорить, Кин взял Маркуса в усыпляющий захват. Строго по учебнику. Подбородок Маркуса впился ему в локтевой сгиб, ноги забились в пыли, а Кин надавил на сонную артерию – вернее сказать, попытался, поскольку Маркус не обмяк. Напротив, он забился, захрипел и врезал Кину локтем по ребрам.

– Кин! – выдавил Маркус. – Хватит!

Он упал на колени, подняв облако пыли.

То ли Кин чего-то не учел, то ли разучился проворачивать подобные фокусы: вместо того чтобы лишиться чувств, Маркус извернулся и с трудом выговорил:

– Мы же друзья. Считай, родные люди.

– Ошибаешься. Друг никогда не поступил бы так, как ты.

Кин надавил коленом ему на спину – выключайся же, ну!

– …И ты мне не родной.

– Пх… Пех…

Похоже, дело шло на лад. Маркус обмяк, хотя еще пытался дышать.

– Мое место не в будущем, а здесь. Вместе с семьей.

– Пен…

– С моей семьей. Я должен остаться. Ради Миранды.

Стоявший на коленях Маркус заерзал из стороны в сторону, набирая воздух для последнего слова.

– Пенни.

В голове грянул гром. В глазах потемнело, ноги подкосились, и Кин схватился за виски, пытаясь изгнать грозу из черепной коробки.

Освободившийся Маркус отскочил в сторону и повторил:

– Пенни.

Это слово… Его хватило, чтобы в голове у Кина забурлило светошумовое варево.