Здесь слишком жарко (сборник)

Закрывая за гостями дверь, он иногда ощущал как невыносимо ноют у него затылок и плечи. Боль была какой-то унылой, как ожидание ее тревожных вопросов: «ну, как?», «ну, что?»

Когда она задавала свои вопросы, он начинал чувствовать досаду на нее, хотя без жены, которая никогда и ни в чем его не упрекала, он давно бы уже пропал здесь.

Это была ее идея – собрать группу наподобие той, что была у него в прежней жизни. Только сейчас он понял, насколько идиотской была эта затея. После каждого такого начинания он еще острее чувствовал собственную беспомощность, ненужность и…. зависимость от нее.

При всей своей безудержной самовлюбленности, он прекрасно осознавал, что обанкротился как личность, как профессионал, как мужчина, и единственным его достоянием была его жена, которая умела все: она стригла, красила, делала маникюр и педикюр и еще успевала продавать косметику. И ее доходов вполне хватало на жизнь в хорошем районе в самом центре.

В последнее время ему казалось, что в его жизни незримо присутствует он сам и еще кто-то, и этот кто-то все больше действовал ему на нервы, потому что все время утешал и ободрял его, но делал это крайне неумело – ложь была очевидна, и сам этот некто, казалось, был соткан из сплошной лжи.

Тот, кого он утешал был состарившимся звездным мальчиком, из тех, кого переполняли бесчисленные амбиции и в ком души не чаяли родители. Они заканчивали с золотой медалью школу, перебирали престижные вузы, уверенно заходили в любые двери, всегда были на виду, вызывая всеобщие зависть и восхищение.

Обласканные жизнью, они, как бенгальские огни, сыпали вокруг себя холодные искры своих нереализованных талантов, не замечая времени, пока однажды не натыкались на старость.

Старость, будто ехидный и безжалостный ростовщик, предъявляла незадачливому звездному мальчику счет, заставляя платить за все сразу.

Ему казалось несправедливым, что жизнь требует оплаты именно в тот момент, когда он оказался полным банкротом и от него абсолютно ничего не осталось. Но именно в этот момент пришлось платить за все сполна.

Его отец занимал высокую должность в министерстве транспорта. Мать была еврейкой, но благодаря фамилии и авторитету отца об этом мало кто знал и редко вспоминали. Мать не чаяла в нем души и жила, фактически, лишь ради него, и он довольно быстро уверовал в то, что весь этот мир создан лишь для него и для того, чтобы им восхищаться.

Он легко и радостно прожил первые семнадцать лет своей жизни. Впоследствии же он поменял как минимум четыре ВУЗа, нигде долго не задерживаясь. Мать оправдывала его тем, что любой институт слишком тесен для его талантов и ему очень нравилась эта ее версия. Он настолько вошел в роль звездного мальчика, сгибающегося под бременем собственных талантов, что любое усилие стало его тяготить и развалясь где-нибудь в кресле, он вальяжно рассуждал о том, что еще не нашел свое высшее предназначение, а заниматься чем попало не желает.

Однако подойдя к двадцати пяти годам, он понял, что пора остепениться. Где-то к двадцати семи он закончил медицинский, получив диплом психиатра. Но однообразная работа где-нибудь в больнице или поликлинике претила ему, и он вскоре занялся главным делом своей жизни – поиском своего высшего предназначения.

В процессе поиска он успел трижды жениться и ото всех браков у него были дети. Романы его были бурными, но непродолжительными. В процессе разводов он всегда чувствовал безоговорочную поддержку матери, которая утешала его и защищала от жестоких и коварных женщин, так несправедливо обидевших ее сына.

К тому времени отец перестал с ним разговаривать, считая его тунеядцем и асоциальным элементом, но, тем не менее, продолжал помогать в трудных ситуациях. А таких было немало. Так, например, он решил писать диссертацию и рьяно взялся за дело. Он видел себя новым Фрейдом, надеясь преподнести миру новую теорию или что-то в этом роде. Но прошло три года, а он, так ничего и не написав, в конце концов вылетел из аспирантуры и стал практиковать при санаториях в Крыму.

Однако спокойная жизнь очень скоро стала тяготить его. Ему не хватало в его новой деятельности чего-то – какого-то компонента, без которого жизнь становится совершенно пресной и безвкусной. А ему хотелось быть новатором, подвижником и он решил пойти наперекор устоям.

Обращались к нему пациентки, и он лечил их по Фрейду, видя корень всех бед в сексуальных расстройствах. Когда Фрейд не помогал, он лечил своих пациенток в постели. Так он познакомился с тремя своими женами, в их числе – и с нынешней.

В то время он бесстрашно спускался в бездонный подвал человеческого сознания и творил чудеса. Пациентки его боготворили – он утешал их как мог до тех пор, пока о его методах лечения не стало известно начальству. Разразился страшный скандал, его лишили диплома и работы.

Но Аркадий не растерялся. Из своих бывших пациенток и пациентов, которые смотрели на него как на Бога, он создал настоящую секту. В течение нескольких лет, секта стремительно росла. Приходившим к нему людям казалось, что он утверждает их право быть такими, какие они есть, а может быть и лучше, чем непосвященные.

Аркадий создал для них искусственное общество, в котором все они были подобны аквариумным рыбкам, а он – их Богу.

Тогда, к нему в секту попадали лишь избранные, те, кого Бого-человек решил приблизить к себе. Своих апостолов он покорял в том числе и уникальной способностью читать мысли на расстоянии. Точнее, это было скорее не чтение, а внушение. Общаясь с ним, люди слабые, особенно женщины быстро начинали верить в то, что его мысли – это их собственные, и что его желания – это их желания.

Ни одна женщина из числа его пациенток не могла устоять перед его обаянием, когда он брал ее за руки и начинал рассказывать ей о ее судьбе. Она начинала ему беззаветно верить, вера и восхищение скоро перерастали в любовь, и он начинал лечить ее уже через постель.

Так попала в его объятья и она, его нынешняя жена. В отличие от других женщин, прошедших через его постель, она не вернулась обратно к мужу, а переехала к нему. Она влюбилась в него без памяти, она поклонялась ему как божеству, смотрела на него, как будто маленькая девочка на вдруг ожившего Будду. Тогда, ей казалось, что он может легко разрешить любые, казалось, самые неразрешимые проблемы, и она слепо повиновалась ему во всем.

Он относился к ней снисходительно, как к преданной собачонке, позволяя себя любить. Но теперь все изменилось.

А началось все с того, что о секте узнали компетентные органы и завели на него уголовное дело. Неизвестно, чем бы все кончилось, но тут началась перестройка, и дела его снова резко пошли вверх. Он даже начал готовиться к старту в большой политике, но тут снова начались проблемы.

Более именитые влиятельные гуру стали его теснить, снова начались проблемы с органами, и в один прекрасный день Аркадий вдруг обнаружил, что прижат к стенке.