Здесь умирает надежда

Вместо того чтобы заключить меня в объятия, как я ожидала, Карсон сел рядом со мной, глядя на тот же океан, который казался слишком спокойным для этого разговора. Я страстно желала, чтобы океан отразил мои эмоции.

С другой стороны, если бы внешний мир отражал мои внутренности, земля разверзлась бы, а горы упали в океаны. Наверное, хорошо, что этого не произошло.

— Нет, — наконец сказал Карсон. — Не будем слишком радоваться. Но как только эта часть закончится, как только ты пройдешь через это, у нас будет семья. Даже если случится худшее, у нас все равно будет семья. Я верю, что этот человечек встретится с нами через восемь месяцев. — Он погладил мой живот. — Потому что у меня есть надежда.

Я уставилась на океан, потом снова на него.

— Да. — Кивнул я. — У меня тоже.

Мы поженились на следующий день.

Я была одета в белое платье от «Oscar de la Renta».

Жених одет в черное.

Церемония проходила в присутствии наших самых близких друзей и семьи. Ничего простого, хотя у меня был всего один день, чтобы подготовиться.

Я готовилась к этому всю жизнь.

Все было чересчур. На пляже играла группа. Блюда готовил один из самых известных шеф-поваров в стране.

Много цветов.

Все, кого я любила, пришли.

И самое главное, в конце вечера я стала миссис Рен Уокер.

ВОСЕМЬ МЕСЯЦЕВ СПУСТЯ

КАРСОН

Сначала у Рен начались роды без фанфар, что удивило всех, включая меня.

Сорок недель и один день. Я был почти приклеен к ней. Она продолжала закатывать глаза и бормотать что-то о «защитных альфах, не знающих о силе и способностях женщины». Я имел несчастье ответить: «Громкие слова от того, кто не может дотронуться до пальцев ног».

И поплатился за это.

В ту ночь у нее начались схватки, но она до последней минуты уговаривала меня не везти ее в больницу. Она не хотела оставаться там дольше, чем необходимо.

Я это понимал.

Мы уже ссорились из-за того, что она не хочет рожать в больнице. Она хотела родить дома. Что вполне нормально, если бы ее беременность не считалась чудом.

Врачи вообще понятия не имели, как она забеременела. Это немного больше, чем чудо. Они предупредили нас, что Рен может не доносить до конца срока. И сказали подготовиться к потере.

Демоны закружились в ее глазах, когда они сообщили эту новость. Затем ее подбородок вызывающе вздернулся.

«К черту этот бред», — усмехнулась она, как только доктор ушел. Она решила, что современная медицина ни хрена ей не скажет. И независимо от того, была ли это судьба, чистая сила воли Рен или немного того и другого, наш ребенок рос без происшествий. Рен росла. Однако я видел призраков в ее глазах. Иногда я находил ее на полу в шкафу. Бродячей по дому посреди ночи, пытаясь убежать от прошлого.

Худшего не случилось.

Но врачи подчеркнули тот факт, что она нуждалась в тщательном наблюдении.

Мне нужно, чтобы она была в больнице.

Я сказал ей об этом.

Послышались крики.

Она ушла.

Но, к счастью, вернулась через пару часов, договорившись при условии, что мы будем останавливаться каждые пять минут.

— Не надо этого драматичного мужского дерьма, хватать меня на руки и мчать в больницу при первых признаках схваток, — приказала она.

Я с радостью согласился на это.

Итак, мы поехали в больницу с разницей в пять минут. Она проклинала меня и всю мою родословную каждые пять минут.

Я стиснул зубы, видя, как ей больно.

Нам показали ее личную родильную палату. Ее родителям позвонили, подругам тоже. Все было очень спокойно. Рен писала е-мэйлы.

Пока не стала чертовски бледной, а мониторы не начали выключаться, и весь мой мир не начал разваливаться на части.

Люди ворвались в комнату. Я беспомощно наблюдал, как они начали работать над Рен, настойчиво пытаясь оттолкнуть меня.

В какой-то момент врач оттащил меня в сторону.

— Сэр, частота сердечных сокращений у обоих снижается, — сказал врач. — Мне нужно знать, на ком сосредоточить внимание, если случится худшее.

Я уставился на него, все внутри затихло.

— Перестать ходить вокруг да около и скажи мне, что, черт возьми, ты имеешь в виду.

Губы доктора сжались в твердую линию, прежде чем он открыл рот и вздохнул.

— У вашей жены, и у ребенка замедление сердца. Вам нужно выбрать. Если все сводится к спасению одного, кого нам спасать?

Я уставился на этого человека, не подозревающего, в какой опасности он сейчас находится.

— У вас есть жена, дети? — спросил я.

Он моргнул, выходя из своего отстраненного состояния.

— Я не думаю, что…

— Отвечай на гребаный вопрос, — потребовал я.

Этот человек привык командовать, люди относились к нему с почтением.

— Если я выхожу из этой больницы без ребенка и жены, то сразу еду прямо к тебе, — сказал я ему. — Приставлю пистолет к голове твоей жены, нож к горлу ребенка и попрошу выбрать, кого убить.

Я позволил словам повиснуть там, оседая в воздухе. Это был врач из Лос-Анджелеса, и можно было бы с уверенностью предположить, что в прошлом ему угрожали люди. Но я сомневался, что когда-либо правда был готов на это.

Он выглядел так, словно вот-вот обмочится.

Затем я подошел к своей жене, на лбу у нее выступил пот, лицо покраснело, глаза были дикими от боли, страха и в основном решимости. Однако над этим выражением лица был ужас. Что-то вцепилось в нее, пытаясь забрать. Чудище, которое следовало за смертью. Я видел это много раз.

Только в самых страшных кошмарах я думал, что увижу этот взгляд в глазах Рен. Я скрыл от нее свой страх. Ей не нужно видеть поражение на моем лице. Не сейчас, когда она нуждалась в моей силе и вере в нее.

— Я не потеряю его, — сказала она сквозь стиснутые зубы.

Это мальчик. Мы выяснили это так быстро, как только смогли. На этот раз Рен не хотела сюрпризов.

— Я знаю, — согласился я. Моя женщина никому не позволила бы забрать у нас еще одного ребенка. Она бы сразилась с самим жнецом. Она боролась бы изо всех сил, чтобы произвести на свет нашего сына. До последнего вздоха.