Здравствуй, дочь!
Шрифт:
– Что за новость?
– не выдержала я.
Он промолчал, за что я уже готова была его убить.
– У вас анемия.
Чтооооо?
Анемия? С этим диагнозом я сталкивалась еще в ту пору, когда была беременна Лерой. Да, не самая приятная на свете штука, но и не смертельная, в конце концов!
– Анемия лечится, - улыбнулся шире Фарелл.
Васнецов нахмурился. Сомневался в компетенции клиники и врача? О! Я прекрасно его понимала. Особенно после того, что мне диагностировали до этого. Но если все действительно так… Черт побери! Я ведь просто открыла Роме все карты, когда узнала свой диагноз. И успела забеременеть
– Я выпишу вам лекарства. Желательно лечь в нашу клинику. Или можно будет просто приезжать на капельницы.
– Доктор Фарелл говорил это, заполняя какую-то бумагу.
– А пока вот.
Он протянул мне то, что написал и я, взяв рецепт, поднялась на ноги. То, что сейчас ощущала, сводило с ума. Я не понимала, что именно чувствую, и вряд ли способна была это осмыслить в ближайшее время.
– Все хорошо?
– спросил Васнецов, когда мы вышли из клиники и я подставила лицо солнцу.
– Не знаю, - откликнулась, не желая скрывать истинного положения вещей.
– Я не знаю…
– Поехали к Лере, - решил Рома, и я послушно последовала за ним к такси.
– Мне совершенно не нравится, что происходит, - сказал он, когда мы добрались до дома.
Такси уехало, а мы остались наедине друг с другом.
– Не нравится, что я вроде как почти здорова?
– хмыкнула в ответ, прекрасно понимая, что именно Рома имеет ввиду.
– Не нравится то, какая ты сейчас.
Поджав губы, я отвернулась. В противовес той радости, которую я могла бы сейчас ощутить, чувствовала себя… опустошенной. Как будто меня выпотрошили, и теперь было непонятно, чем я смогу заполнить себя снова. Все ведь пошло совсем не так, как я себе это представляла, когда мне поставили ошибочный диагноз. В моих мыслях не было ни единой о том, что приду к Васнецову и - тем более - заведу с ним нового ребенка… А уж если учесть, что Лера обо всем этом думала…
– Ничего не могу с этим поделать, - подернула я плечами.
– Разве что только ты побудешь на моем месте и все поймешь.
Вышло зло, и я прекрасно это осознавала. Но взаправду не понимала, что именно с этим всем делать. Вроде бы сейчас должна была быть счастлива - любимый мужчина рядом, двое детей, хоть один и ожидался в ближайшей перспективе. Не такой уж и страшный диагноз. Я просто обязана была возрадоваться и быть в восторге от того, как все сложилось. Но у меня не получалось.
– Я надеюсь, что ни ты, ни я не окажемся на том месте, которого не пожелаешь и врагу, - сказал Васнецов, привлекая меня к себе.
И я сдалась. Своим страхам - прежде всего. Всхлипнула, уткнувшись в плечо Ромы и вдыхая аромат такого родного парфюма. Кажется, меня носило на волнах эмоций, словно на американских горках, на которых я устроилась без страховки.
– И я надеюсь, - выдохнула в ответ.
– Тебя что-то волнует?
– спросил Васнецов, покачивая меня в руках, будто ребенка.
– Да, - призналась, решив, что он имеет право знать это.
– Меня волнует Лера. Она сказала, что не хочет пока становиться старшей сестрой.
– Не хочет становиться старшей сестрой?
Васнецов отстранил меня и нахмурился, а я вдруг стала противна сама себе. Вместо того, чтобы радоваться второму шансу на жизнь, я здесь обговариваю те проблемы, которые вполне можно
решить позже. Да я ведь должна прыгать до неба и любить весь мир!– Да… она ведь только обрела тебя.
– Понятно, - кивнул Рома, как будто ожидал чего-то подобного, и у него имелся путь решения и для этого.
– Я поговорю с ней.
Он произнес эти четыре слова и мне одновременно стало спокойно и тревожно. Но прежде, чем я успела ответить хоть что-то, Васнецов приложил палец к моим губам и сказал:
– А сейчас идем домой. Будем лечить тебя, как прописал доктор. А потом… ты должна понимать, что я хочу наверстать все то, что упущено нами обоими. Другого пути ни у меня, ни у тебя нет.
Часть 28. Роман
Что-то было не так. Казалось бы, худшее осталось позади - анемия хоть и была неприятной штукой, но вовсе не являлась смертельной. Так почему же вместо облегчения на душе все равно камнем висела тревога?..
Аня сказала, что дело в Лере. Конечно, я мог понять ревность дочери. Сам рос единственным ребенком в семье и мне никогда не приходилось делить внимание родителей с кем-то еще. Но все же верил, что сумею объяснить своей девочке, что с появлением у нее брата или сестры мы не станем любить ее меньше. Просто потому, что любовь нельзя отнять. Ею можно поделиться с другими и получить еще больше в ответ.
И все же я чувствовал - Аню беспокоило что-то еще, помимо опасений за отношение Леры к новостям о беременности. Она вдруг снова показалась мне той Аней, какой бывала, когда внутри нее творилось нечто, к чему мне не было доступа. Как тогда, когда сообщил ей о своей женитьбе. И теперь ощущал, что также, как в то время, между нами нет откровенности. И оставалось только гадать, что происходит сейчас в ее голове.
– Вы не против, если мы сегодня поужинаем дома?
– спросил у Леры и Ани, когда мы втроем устроились в гостиной.
Дочь с увлечением листала книгу на английском, которую увидела вчера в витрине магазина, и периодически спрашивала у меня, что означает то ли иное слово. И я не мог не поразиться тому, как легко она схватывала новую для себя информацию.
– И что мы будем есть?
– поинтересовалась Лера, поднимая голову от книги.
– Ну, например, приготовим вместе лобстера, - улыбнулся я.
– Аня, что скажешь?
Она вздрогнула, словно только теперь очнулась от своих раздумий и посмотрела на меня вопросительно. От ее взгляда, за которым скрывалось нечто, от меня скрытое, в свою очередь екнуло мое сердце.
– Что?
– переспросила она.
– Извини, я не слышала о чем вы говорили.
– Предлагаю провести вечер дома за приготовлением лобстера. На самом деле… - я перевел взгляд на Леру, - я пригласил на ужин Разумовского с двумя его сорванцами. Подумал, что Лере будет интересно с ними поиграть, и сам Игорь хоть немного выдохнет.
– Отличная идея, - кивнула Царева.
– Правда?
Я внимательно вгляделся в ее лицо, в сотый раз пытаясь понять, что же было не так. Возможно, я просто зря ломал над этим голову и все было достаточно логично - Аня просто пыталась осознать, что то, с чем она уже смирилась, не случится. И что вместо короткого времени, за которым мы отчаянно бежали, впереди у нее целая жизнь. К которой теперь прилагался я. И, возможно, перспектива лицезреть меня до конца наших дней ее не слишком-то устраивала.