Здравствуй, дочь!

– Пока ничего. Но крови из меня взяли столько, что я вообще удивлена, как не превратилась в мумию.

Я улыбнулась, когда Тамара стала деловито расставлять на столике многочисленные контейнеры. Похоже, с подругой я бы голодной не осталась в любом случае.

– Ну, ничего, наладится все скоро.

Тома поджала губы, и я понимала, в чем дело. Наверняка хотела выдать пару сентенций относительно Васнецова, но решила меня поберечь. И я была ей за это благодарна.

В целом же я чувствовала себя вполне сносно. Особенно после того, как мне стали ставить капельницы. Как будто из меня выкачивали какую-то гадость, после чего мне легчало.

– Наладится, да, - кивнула я.
– Ты только Лере и маме помогай, хорошо? Я в долгу не останусь.

Тома фыркнула, открывая контейнер с картофелем и мясом. Еда пахла божественно. Рот сразу же наполнился слюной.

– Перестань глупости говорить, - сказала Тома, вручая мне еду.
– И давай, набирайся сил.

Я принялась с аппетитом уплетать содержимое контейнера. Наверно, стоило уже давно лечь сюда и не рисковать своей жизнью и жизнью будущего ребенка. Кажется, эта анемия была не такой уж и безобидной.

– Слушай, может, мне все же стоит связаться с Разумовским и передать через него Васнецову, что его женщина вроде как в опасности?
– заговорщическим тоном спросила Тома, когда я прикончила ее кулинарный шедевр.

Я удивленно воззрилась на подругу. Теперь уж точно стало ясно, что Игорь ей понравился. Но говорить об этом я не собиралась - Тамара наверняка стала бы все отрицать.

– Я не знаю, Том, - покачала головой.
– Не пойму, что вообще чувствую по этому поводу. Рома нас оставил. Меня, наших детей. Поручил вести дела какому-то там человеку.
– Снова фыркнув, я сложила руки на груди и отвернулась.
– Как считаешь, он отреагирует на новости о том, что я в больнице?

Тамара устроилась рядом и тяжело вздохнула.

– Не знаю, Ань. Но не одной же тебе во всем этом возиться!

Она даже ладонью по матрасу ударила, от чего по тому прошла вибрация.

– И я не знаю. И знать не хочу. Он самоустранился и решает свои проблемы. Бегать за ним беременной я не собираюсь.

– Вот и правильно, - решила Тамара, сидя возле меня и глядя в никуда.
– Вот и правильно.

– Анна Александровна, пришли результаты анализов и они странные.

Я прикрыла глаза, откинувшись на подушку. Если сейчас скажут, что у меня все же онкология, я, наверное, просто сойду с ума.

– Что с ними?
– откликнулась в ответ.

– У вас отравление. Но пока непонятно, каким веществом.

– А анемия?

Господи, почему я об этом спрашиваю? Почему меня волнует это, когда мне уже озвучили, что я отравилась?

– Она имеется, но это поправимо.

– А отравление? Мой ребенок в опасности?

Я приподнялась на локтях. Сердце колотилось о грудную клетку. Ко меня травит, а главное - нет ли опасности для Леры?

– Уже нет. Пока вы под нашим наблюдением, все будет в порядке.

– Хорошо.

Рука сама по себе потянулась к телефону. Хотелось набрать номер Васнецова и рассказать ему о случившемся, но он был вне зоны действия сети. Значит, я должна была сделать все сама. Пока - сообщить матери о своем диагнозе и попросить поберечь Леру.

А потом... потом действовать самостоятельно в том, что свалилось на мою голову, и в чем мне сейчас предстояло существовать.

Часть 39. Роман

Я резко поднял голову на голос. Эмма. Конечно же, Эмма. Стоило учесть, что уж она-то точно знала, где меня искать. И, конечно, не могла остаться от происходящего в стороне.

– Эм, уезжай, - произнес отрывисто.

– Даже не подумаю!
– категорично отреагировала она.
– Я проделала долгий путь, Васнецов, и вовсе не для того, чтобы уехать ни с чем.

Я устало оперся на лопату, наблюдая, как Эмма входит в калитку. Движения уверенные, порывистые, четко дающие понять, что мне от нее не избавиться. А ведь когда-то она тоже скрывалась в этой деревушке от своих проблем. Но, в отличие от меня, сумела все перебороть. И еще она умела с благодарностью принимать помощь…

– Не ожидала от тебя, Рома, - продолжила Эм, прибивая меня взглядом к земле.
– Как можно бросить беременную женщину? Как можно бросить тех, за кого так боролся? Ты вообще в своем уме?

– А если нет?
– оскалился я криво.
– Если я действительно не в своем уме, Эм? Если я просто хочу оградить их от себя?!

Одним резким движением я отбросил от себя лопату. Последнее, в чем сейчас нуждался - это в промывании мозгов. Голова и так была забита всеми непонятными происшествиями. И на душе повисла тревожная тяжесть. Показалось вдруг, что все это - только начало.

Я зло зашагал к дому, слыша, как Эмма упрямо следует за мной. Обернулся лишь тогда, когда она вдруг испуганно вскрикнула.

– Что это?
– с трудом выдавила Эм и я, проследив за ее взглядом, снова уперся глазами в выведенное на заборе слово, которое забыл закрасить.

– Теперь боишься?
– усмехнулся невесело, но подруга лишь покачала головой:

– Идем в дом. Я заварю нам чай и ты мне наконец все расскажешь, хочешь того или нет.

У меня вдруг иссякли все силы, чтобы спорить. Вокруг меня происходила какая-то чертовщина и я уже не полагался на собственный разум. Если Эм так хотела залезть в омут моего сумасшествия, то я готов был раскрыть ей двери туда. Тем более, что знал - она не отстанет.

Пройдя в дом, я опустился в старое кресло в зале. Слушал, как на кухне Эмма открывает дверцы шкафчиков и гремит посудой и эти, такие обыденные, звуки меня странным образом успокаивали.

– Чем ты тут питаешься?
– донесся до меня ее голос.
– У тебя же просто шаром покати!

– Я приехал только вчера, - откликнулся равнодушно.

– И со вчерашнего дня, видимо, и не ел. Васнецов, я просто поражаюсь твоему упорству, с которым ты сам над собой издеваешься! На твое счастье, я захватила по пути пару бутербродов!

– Здорово, - ответил также безо всякого энтузиазма.

Тем не менее, когда Эмма внесла в зал подогретые бутерброды и чай, я вдруг ощутил, что желудок предательски откликается на запахи еды. И, сам не заметив как, уплел все, что лежало передо мной на тарелке.

– То-то же, - хмыкнула Эм одобрительно.
– А теперь рассказывай.

Откинувшись на спинку кресла, я посмотрел на нее и пожал плечами.

– Что рассказывать? Ты и сама все видела. Вполне возможно, что я убийца.