Здравствуй, дочь!
Шрифт:
Я вышел из спальни прежде, чем она стала бы задавать новые вопросы. Вопросы, на которые у меня не было ответов.
Нет, это был не просто сон. И чей-то неизвестный звонок мне тоже не померещился.
Я знал, что Аня никогда не винила меня в той роковой аварии. Был уверен, что она до последнего готова была бы меня оправдывать. Но она не знала всего. Никто не знал. И никому я не мог об этом рассказать. Не мог раскрыть всей правды.
А правда состояла в том, что я хотел от них избавиться.
И вовсе не был уверен в том, что я их не убивал.
Я просидел на кухне в сгорбленной позе
Оставалось лишь одно, самое трудное решение. То, за которое Аня никогда меня не простит. Но лучше это, чем видеть страх и ненависть в ее глазах.
С приходом в мою жизнь Ани и Леры я вообразил, что могу начать все заново. Глупое заблуждение! Мои демоны снова пробудились. Подняли свои мерзкие змеиные головы, по новой начиная отравлять внутренности ядовитыми, жалящими укусами. Я не знал, как с ними бороться. Не умел. Понимал лишь, что они не отступят, не дадут мне покоя. И Аня с Лерой не должны видеть меня таким. Не должны бояться также, как боялся самого себя.
Я так хотел быть с ними, так отчаянно в них нуждался! Но не имел на это никакого права. Где-то там, в руинах той аварии, крылась правда, в лицо которой я боялся взглянуть. И до тех пор, пока не сумею этого сделать, не должен быть рядом с теми, кто был мне дороже жизни. До тех пор, пока не прощу себя сам. Или не вынесу окончательный обвинительный приговор.
Поднявшись с трудом со стула, я бесшумно оделся и написал короткую записку:
«Прости меня, но я не могу так жить. Человек, ведущий мои дела, позаботится о вас с Лерой, вы ни в чем не будете нуждаться. Это лучшее, что я могу сделать».
А потом тихо вышел из квартиры, не зная, сумею ли когда-нибудь вернуться.
Часть 36. Аня
– Нет, я не верю своим глазам! Он так и написал!
Тамара в очередной раз перечитала записку, которую я с первого прочтения выучила вплоть до запятой. Человек позаботится о вас с Лерой. Не он сам, а какой-то там человек…
– Ну а что тебя удивляет? Рома считает, что его присутствие в наших жизнях нам только вредит.
– Да уж! А то, что теперь он оставляет тебя уже не с одним, а с двумя детьми, его не волнует?
Тома фыркнула и, сложив руки на груди, заходила туда-обратно по кухне. Я прикрыла глаза, чтобы унять головокружение. Снова впала в состояние, когда мне было чертовски плохо - только теперь к физическим ощущениям не самого приятного характера прибавились еще и тревога пополам с горечью.
– Ему нужна помощь, - тихо сказала я, наверно, прекрасно понимая, что именно подтолкнуло Васнецова к этому уходу. И хоть принимать его не желала, все же осознавала причины.
– Надо найти Разумовского и его допросить. С пристрастием, - мрачно решила Тамара, присаживаясь за стол напротив.
Я открыла глаза и приподняла брови. Судя по встрече Игоря и Томы, последнее, чего могла желать подруга - увидеть Разумовского вновь. Или он ее все же зацепил?
– Я уже знаю, с кем поговорю. Но пока не знаю, о чем.
Встав из-за стола, я покачнулась. Тамара тут же оказалась рядом и подхватила меня под руку.
– Иди, приляг. Все успеется.
Ничего с Васнецовым не случится, а ты себя изведешь.Она буквально волоком потащила меня в мою комнату. Хорошо хоть Лера была с бабушкой и этого не видела. Но Тома была права - мне в первую очередь нужно было думать о том, что я ношу ребенка. И должна перестать нервничать. Впрочем, как это сделать в сложившихся обстоятельствах - я просто не представляла.
Мне даже удалось немного подремать. После сна стало заметно легче, потому на встречу с Дианой, с которой мы условились увидеться в ближайшем к моему дому кафе, я отправилась без Тамары. Она, конечно, настаивала на том, чтобы меня сопровождать, но я не хотела вмешивать в это все подругу. Еще и по той причине, что она наверняка в присутствии Дианы прошлась бы по Васнецову асфальтоукладочным катком.
– Привет, - улыбнулась Диана, и я поняла, что она ничего не знает.
Удивляться этому не приходилось - Рома бы вряд ли пошел к ней рассказывать все, что было настолько личным. Хотя, рано или поздно, конечно, Васнецов мог и поведать что-то Диане. Об этом я и хотела поговорить с нею.
– Привет, - устало откликнулась и помотала головой, когда к нам подошел официант.
Мне нужно было заставить себя съесть хоть что-то, но я не могла. Снова вернулась тошнота, перед глазами порой мелькали черные мушки. Лекарства хоть и поглощались мною в огромных количествах, особого эффекта не давали.
– Что-то случилось?
– сразу же уточнила Диана, заказав чизкейк и зеленый чай.
Я вскинула на нее глаза. По сравнению с этой цветущей женщиной чувствовала себя просто бледным подобием.
– Случилось, - выдохнула в ответ и… сама не поняла, как все ей рассказала.
Конечно, умолчала о том, о чем знать никому не полагалось, но в целом, ситуацию обрисовала.
– Вот же…
Диана потерла лоб, как будто пыталась привести мысли в порядок.
– Не знаю, что мне делать. Мне плохо, а как подумаю о том, что он может больше не вернуться…
Я всхлипнула и закусила губу, чтобы только не расплакаться. Нет, Царева, тебе нужно держаться. Ради себя и ради двоих детей, один из которых сейчас целиком и полностью зависит от тебя и твоего состояния.
– Он вернется.
Диана неожиданно подалась ко мне и накрыла мою руку своей. После чего добавила:
– Я более-менее успела изучить Рому. Он - вернется.
И на этом моменте у меня сами по себе слезы потекли из глаз. Мне было безумно жаль - себя, наших с Васнецовым детей, но главное - мне было жаль, что у нас с Ромой все получилось не так, как должно было. Но что толку сейчас об этом горевать?
– Если вдруг он тебе напишет или позвонит, ты же мне скажешь?
– отерев слезы, спросила у Дианы.
Сама я раз за разом безуспешно пыталась до него дозвониться, каждый раз мысленно чертыхаясь, когда слышала равнодушный голос, оповещающий, что абонент не в сети.
– Конечно!
– горячо заверила меня Ди.
– И мне кажется, тебе нужно что-нибудь съесть или выпить чаю. Ты такая бледная…
Она посмотрела на меня с искренним участием, и когда я кивнула, щелкнула пальцами, подзывая официанта.