Здравствуй, Марс!

— Сейчас мы тебя, как следует, протестируем. Уверяю, что останешься довольным.

Несколько минут ушло на инициализацию Вика в сети скорой помощи и установление связи с базой данных. Наконец индикатор на медблоке стал зеленым, процесс пошел.

— Сейчас я излечу тебя от позорных мыслей о смерти. Скорее всего, твой медблок неисправен. Подожди минуту. Предоставим действовать моему, и все прояснится.

— Это ни к чему. Результат известен.

Уже через три минуты исследование организма было завершено. Диагноз показался Логову совершенно диким и невозможным: «Пациент неизлечим. Оставшееся время жизни шесть недель».

— Что это значит? — удивился Логов.

— А я тебе что говорил! — ответил Вик с какой-то противоестественной гордостью.

Дело приняло неожиданный и крайне неприятный оборот. Нужно было обязательно разобраться во всем этом безобразии, чтобы потом не пожалеть. Логов вызвал своего врача-куратора из Агентства. Тот, понятное дело, перепугался и долго отказывался вести разговор без протокола.

— Послушайте, Логов, чего вам от меня нужно? Ваши показатели здоровья удовлетворительны, вмешательства специалистов не требуется. Зачем вы меня вызвали?

Пришлось рассказать про друга Вика и про странный диагноз, который ему поставил медблок.

Рассказ куратору не понравился. Но о протоколе он больше не вспоминал.

— Поистине нужно быть последним идиотом, чтобы перед полетом на Марс оказаться в обществе неизлечимо больного человека! А если вы заразитесь и умрете? Что прикажите с вами делать? Отстранить от полета? О чем вы думали? Или у вас есть лишняя пара миллиардов, чтобы заплатить неустойку?

— Перестаньте ругаться и займитесь делом.

Куратор скорчил недовольную гримасу, но вынужден был согласиться с тем, что пришло его время поработать. Логов знал, что врач свое дело знает. В конце концов, он отвечал за успех миссии. Переселенец мог прилететь на Марс и погибнуть из-за какой-то ерунды. В этом случае Агентство не могло наказать провинившегося человека. Другое дело куратор. Вот кто ответит за неудачу по всей строгости. Он будет наказан жестоко и беспощадно. Так что работать перед стартом врач должен был на совесть.

Через десять минут куратор успокоил Логова.

— Все в порядке. Болезнь вашего друга, по счастью, не заразна. Угрозы вашему здоровью нет.

— А что будет с Виком?

— Он умрет. Как и было объявлено.

— Ничего нельзя сделать?

— Нет.

— Что у него?

— Неизвестная ранее генетическая мутация.

— Разве генетические болезни не лечат?

— Не все так просто.

— Но везде написано, что генетические болезни лечат.

— Подождите, Логов, дайте мне сказать.

— Пожалуйста, говорите.

— Лечение вашего друга противоречит общественным интересам. Это просто невыгодно. Было бы странно, если бы общество стало вдруг действовать себе во вред.

— Не понимаю. Объяснитесь.

— Не могу. Это закрытая информация.

— Последний вопрос. Я могу как-нибудь помочь Вику?

— Ну-у-у, мне-то откуда знать? — удивился куратор. — Я не знаю, кто принял решение о болезни вашего друга, во всяком случае, не Агентство — это точно. Здесь замешена политика.

— Я правильно вас понял, что если будет принято политическое решение, Вика можно будет вылечить? — переспросил Логов.

— Исключить этого я не могу, но очень сомневаюсь, что найдутся люди, которые согласятся этим заниматься. — Хорошо, дальше я постараюсь сам. Спасибо, доктор. Вы мне помогли.

— Мой совет: бросьте это дело. Иногда лишние эмоции или не вовремя проснувшаяся совесть становятся нашими злейшими врагами.

— Я подумаю, но вряд ли у меня есть выбор.

— Подождите, пользуясь случаем, хочу напомнить, что вам надлежит два раза в день принимать рыбий жир по столовой ложке после еды, запивая стаканом чуть теплой воды.

— Спасибо, я помню.

12

Ситуация сложилась не самая простая. Логов не знал, что предпринять, к кому обратиться. Он знал лишь то, что обязан попытаться спасти своего друга. Наверное, если бы у него был опыт налаженной социальной жизни, если бы он к тридцати годам научился отстаивать свои интересы в общественных организациях, он бы знал, что конкретно ему следует предпринять. Но тогда бы он, скорее всего, не согласился отправиться на Марс без обратного билета.

— Я не знаю, дружище, как тебе помочь, — признался Логов.

— Не знаешь, спроси у кого-нибудь, — чуть слышно сказал Вик.

Это была очень хорошая идея. Собственно, Логов знал только одного человека, к которому мог обратиться со странным вопросом — капитана Марту. Не откладывая, он попросил ее о встрече. Она, к его радости, согласилась, предложив к тому же вместе поужинать. Почему бы и нет, подумал Логов.

Они встретились возле мемориала пожарным.

Капитан была в форме. В прямом и в переносном смысле этого слова. Логов на миг вспомнил о желании посмотреть, как она выглядит в гражданском платье, но сосредоточиться на этой мысли не сумел, его больше интересовало здоровье Вика.

— Здравствуйте, капитан!

— Марта.

— Здравствуйте, Марта.

— Я рада вас видеть, Логов.

Наверное, нужно было пожать капитану руку, но Логов посчитал такое действие чрезмерным. Мало ли чего ему хотелось? Они молча шли по тротуару. Но постороннему наблюдателю могло показаться, что им приятно идти рядом, предстоящий обмен информацией представлялся щедрым бонусом.

— Вы хотели меня спросить о чем-то важном? — сказала Марта, словно очнувшись от приятного морока.

— Да. Мне нужна ваша помощь. Мне не к кому больше обратиться.

— У вас неприятности?

— Не у меня, у моего друга.

— У друга? — Марта удивилась. — А, вы говорите о человеке, который хотел с вами встретиться?

— Мы не виделись десять лет.

— Понятно.

— Марта, вы бы предпочли, чтобы неприятности были у меня?