Здравствуй, племя младое, незнакомое!

Профессор вытер пот со лба. Он волновался. Как археологу, освобождающему от вековых наслоений земли остатки древних цивилизаций, ему предстояло извлечь из толщи человеческой памяти глубоко запрятанные воспоминания, чтобы составить по ним портрет давно ушедшей эпохи.

– Оживает генная память... Вы помните все, что было до вас... Сто тысяч лет назад... Один миллион... два... Вы можете видеть то... чего никогда не знали... Ваша память... хранит информацию о древности... точно так же, как воспоминание о вчерашнем дне... Время движется вспять... Три миллиона лет... Мы опускаемся все ниже... Четыре... Вы меня слышите?

Пациент слабо кивнул головой.

– Скажите мне, что вы видите.

Пациент молчал.

– Оглядитесь вокруг. Не спешите. Вы в каменном веке. Посмотрите по сторонам...

– Лес, – хрипло сказал Толян.

– Что это за лес?

Пациент медленно повернул голову вправо, потом влево.

– Обыкновенный... Хвощи, плауны...

– Кто вы? – спросил профессор.

Вместо ответа Толян вытянул шею и напряженно уставился в угол.

– Эй, трехглазый! – резко выкрикнул он и подался вперед. – Убежала, гадина ползучая... Это гаттерия, – пояснил он, провожая взглядом невидимку. – У нее мало мяса, не то что у фенакодуса... Вы любите фенакодусов? – Толян почмокал губами. – Моя жена отлично готовит ребрышки на углях, – он встал и направился к стене, прикрывая глаза ладонью, будто от палящего солнца. Сделав несколько шагов, Толян вдруг зацепился ногой за невидимое препятствие и растянулся на мягком ковре: – Чертов папоротник, елы-палы... – он пнул его ногой, переступил и пошел дальше.

– Куда вы идете?

– Буду гаттерию выслеживать, – Толян осторожно двигался вдоль книжного шкафа, то пригибаясь, то вставая на цыпочки. – Если повезет, поменяю ее на бивень мамонта. И снова пойду охотиться... Мозги этой твари очень полезны. И доставать их удобно, берешь и высасываешь.

– Как это?

– Через третий глаз, на лбу который... Тс-с! – Толян замер и задрожал, тыча пальцем чуть ниже окна. – Ящер! – пояснил он шепотом и стремительно скрылся под столом.

Минуты через две он осторожно высунулся, убедился, что опасность миновала, и вылез из укрытия.

– Его работа, – Толян ткнул себя в бок, демонстрируя «шрам» от когтей. – Еле вырвался в прошлый раз, думал, живой не уйду... А без гаттерии мне нельзя возвращаться. В нашем племени есть больные и старики... Им нужно есть мозги, чтобы поправить здоровье...

– Как вы выглядите?

Пациент опустил голову, осмотрел себя.

– У меня длинные темные волосы, – он провел ладонью по жесткому рыжевато-русому «ежику», подергал себя за подбородок. – борода, на мне шкура шерстистого носорога, бусы из зубов этой... ну...

– Кого же?

– В общем... – замялся Толян. – Это у нас ругательное...

– Вот как? Ну-ну, не стесняйтесь...

Пациент смущенно кашлянул и тихо произнес:

– Обезьяны...

– Обезьяны?

Толян приставил палец к губам, призывая профессора говорить тише:

– Мы ненавидим и презираем их... Это хитрые, злобные и жадные существа... Борьба за жизнь – вот их закон, – поделился он шепотом. – В их стае выживают только самые сильные и жестокие. Они убивают друг друга, воруют добычу у слабых, больных и старых...

– Постойте, а как же обезьяночеловеки? Переходное звено, так сказать...

– Какое еще звено? – не понял Толян. – А-а, вы про этих... – он сделал пренебрежительный жест. – У нас есть правило... Тех, кто не хочет жить по нашим обычаям, мы изгоняем из племени. Тогда они отправляются к обезьянам. Те охотно принимают их к себе. Со временем эти люди усваивают законы их жизни и теряют человеческий облик. Они убивают вожака и занимают его место... – лицо Толяна вдруг исказилось от ужаса, и он истошно завопил: – А-а-а!

Не переставая кричать, он заметался в поисках укрытия, потом подскочил к шкафу, выхватил несколько книг и стал бросать в невидимого врага.

Один из снарядов угодил профессору в плечо.

– Что вы делаете? – крикнул профессор, пригибаясь и уворачиваясь от увесистого тома «Психологической энциклопедии». – Да остановитесь же!

– Ящер! – заверещал Толян. – Он сожрет меня!

– Спокойно! – приказал профессор. – Я спасу вас! Возвращайтесь на место!

– Я попал ему камнем в голову! – радостно сообщил пациент, протягивая руку за новой книгой.

– Успокойтесь... Вы возвращаетесь в настоящее... начинаете различать звуки за стеной... видите свет солнца в окне... слышите шум города... Толян опустил руки и замер в нерешительности.

– Вы чувствуете себя хорошо отдохнувшим... как после долгого, приятного сна...

Медленно, как лунатик, Толян направился к креслу.

– Бессознательное вновь вытесняется сознанием... Вы ничего не помните... Тело налито бодростью и энергией...

Пациент встряхнул головой и растерянно огляделся.

– Все в порядке, – улыбнулся профессор. – Вы молодчина...

«Возможно, я неисправимый идеалист, – писал профессор в толстой тетради, оставшись один, – и принимаю желаемое за действительное... Мои опыты наряду с исследованиями других ученых, отрицают общепризнанный факт. Человек никогда не был обезьяной, – профессор подчеркнул последнюю фразу, оторвал взгляд от бумаги и, подмигнув „вертушке“, на которой только что сидел пациент, с грустной улыбкой произнес: – Но имеет все шансы стать ею, если...

Он поднялся из-за стола, подошел по привычке к окну и стал размышлять, глядя вниз, на суетливое мельтешение маленьких человечков, распихивающих и обгоняющих друг друга в нескончаемой гонке на выживание. С высоты десятого этажа процесс, запущенный гениальным англичанином, выглядел забавно.

Вдруг профессор о чем-то вспомнил и бросился к книжному шкафу. Не найдя нужной книги на обычном месте, он стал торопливо подбирать с пола разбросанные пациентом тома. Когда в его руках оказался внушительной толщины фолиант в темно-синей обложке, он стер с него пыль и принялся быстро листать. На одной из пожелтевших страниц взгляд профессора задержался. Он пробежал глазами текст, пожал плечами и медленно перечитал вслух:

– «В самой природе рядом со взаимной борьбой мы видим факты, имеющие совсем иной смысл, – это факты взаимной поддержки, и они гораздо важнее первых, ибо необходимы для сохранения вида и его процветания...» – несколько секунд профессор стоял в замешательстве. – Чарльз Дарвин, «Происхождение человека»... – Он еще раз глянул на титульный лист, словно не верил своим глазам, и растерянно опустился в стоявшую рядом «вертушку». – Как же так? Выходит, он все понимал... Природа не аморальна... Зло не может быть движущей силой развития... Но тогда почему? Зачем он придумал весь этот хитрый обман? Естественный отбор, теория эволюции, ведущая на самом деле в тупик... Зачем? Что это – подлый эксперимент? Или... злая насмешка гения?...