Здравствуйте, я – быдло, обретшее силу Князя тьмы!

— Сдохни! — Пытаясь разрубить меня на пополам, своим клинком ударяет в живот боец и прибивает меня к земле.

Гарь, пыль, холодное лезвие на моём брюхе и, облокотившись на него всем телом, тяжело дыша, на меня выпученными, усталыми глазами смотрит дуэлянт…

На мне ни царапины, даже боли какой-то не почувствовал. Лёжа на земле, к верху пузом, я просто смотрю в его потерявшее всякую надежду лицо. Вижу как он мрачнеет, вижу ауру страха и отчаяния, поднимающуюся за ним.

— Ну и? Ты ведь понимаешь, что с тобой будет дальше? — всё так же, лёжа на спине, глядя тому в глаза спрашиваю я.

Мужик пытается поднять меч с моего живота, но я уже положил на него свою руку. Лишь от прикосновения сталь затрещала, а после и вовсе рассыпалась. «Рыцарь чести» с пробитыми ногами, испуганным словно от ночного кошмара лицом, падает на задницу, истекая кровью, начинает пятиться в сторону своего хозяина.

Сев, гляжу на свои штаны, рубашку и правую туфлю попавшую под заклинание… От неё остался только каблук да какие-то кожаные лохмотья. В принципе, сойдёт… Сняв разорванный ботинок, попробовал его оббить об ладонь. Каблук держится, чем-то по виду напоминает полотенце с завязанным мылом на конце.

— Эй, у нас же дуэль на смерть, ты куда пополз? — Размахивая ботинкам, медленно преследую цель, двигаясь по окровавленному следу.

— Стой, подожди, я сдаюсь. Сдаюсь…

— Не-а.

Ногой своей, используя внутреннюю силу Дьябло, наступаю и ломаю ублюдку голень, заставляя верещать от боли.

— Извинись перед моей госпожой, упади пред ней на колени, назови самой красивой девушкой в мире и тогда я подумаю…

Солдат переворачивается на живот, впиваясь в песок пальцами, ползёт к растерянному Эрнесту с мольбами о помощи. Ударом ноги по рёбрам, переворачиваю того обратно на спину.

— Нет… Я служу, я слуга Эр… — С размаха и не в полную силу, каблуком бью того по еблу. Бах, рассечение губы, да и нос в сторону вывернуло. Силы не рассчитал, нужно помягче.

— Извиняйся…

— Не…

Бах, ещё один удар, и глаз его закрывается от хлынувшего со лба рассечения.

— Назови самой красивой…

— Нико…

Бах, и щека от удара лопнула как зрелая вишня.

— Жоржолон, это бесчестно, он ведь проиграл, проиграл! — Стоя буквально в паре метров от своего воина, удерживаемый оставшейся троицей и ещё пятком слуг, кричит Эрнест. По глазам его напуганным, по лицу перекошенному я окончательно убеждаюсь, он не воин.

— Вы сами огласили условия поединка. Если хотите кого-то о чём-то просить, то просите не меня, а фамильяра Люциуса. — Отвечает маг.

— Мои требования просты. — Улыбнувшись с земли, глядя в напуганные глаза Эрнеста, повторяюсь в очередной раз. — Извинитесь и назовите госпожу Арию самой красивой девушкой.

Разумеется Эрнест такого никогда не скажет. А вот его солдат…

Удар по лицу.

— Милая.

Очередной удар.

— Добрая.

И еще разок ударил, да так, что меня аж забрызгало.

— Давай, говори или сдохнешь… Ну, не слышу… — еще один замах.

— Ария… сама…са… красивая хк-кх… — Кашляя кровью, выплёвывая зубы, не говорит, а шепчет едва живой боец.

Жоржолон тут же подлетает к нам, в след за ним сразу несколько женщин и мужчин в белых рясах.

— Бой окончен, — схватив мою руку, поднимает ту над головой старик. — Победитель Люциус!

Глава 13

— Ой, девочки, он смотрит, смотрит! А-х-х-х… Какой суровый взгляд…

— Я просто таю…

Стоило мне только поглядеть в сторону дальних столов аудитории, где хозяев ожидала их многочисленная свита, как служанки тут же начинали пищать, а рыцари источать ауру негодования и злобы. Бойцов с оружием, я как раз таки понять мог, всё же отделал одного из них, да ещё так показушно. А вот бабы… Если и есть в мире кто-то более непостижимый, так это они. Я чуть не заебашил мужика каблуком от разорванного ботинка. Превратил его лицо в фарш, пробил насквозь две ноги. В своих предположениях я должен был стать чудовищем как минимум для половины всех тех, кто наблюдал за расправой. Своими действиями я желал всем продемонстрировать то, что со мной лучше не связываться. Однако суровое местное общество, для которого казнь человека сродни воскресному походу семьей в кино, восприняло всё иначе. Меня в шутку назвали «рыцарем всех женщин». Для большинства служанок и слуг, выходцев из простых семей, я стал тем, кто без статуса и страха может противостоять аристократии и их связям. Моё личное желание пощадить защитника Эрнеста, а так же слухи, что пошли по академии о втором принце Зарберга и его недостойном поведении, тут же ударили по репутации всей семьи Марлини. О чём меня своевременно и предупредил Маркус. По ауре наставника, да и тупому выражению лица во время наблюдения за нашим поединком, я видел, как Езеф всей душой наслаждался избиением прихвостня Марлини. Хоть я и Дьябло, поддерживал он в том поединке именно меня. Чтобы потом, в конце боя, вместо похвалы, противореча собственным чувствам, сказать: «Лучше бы ты его убил».

Я прилюдно свершил непоправимое, заставил знатного сына идти на попятную, пытаться вмешаться в дуэль в надежде изменить правила. После, безоговорочно одолев врага, отказавшись выполнять условия продиктованные мне до дуэли, я надавил на верного, лучшего воина Марлини. Заставил того поступиться с честью рыцаря и, в попытке спасти свою жизнь, повторять надиктованное. Этой выходкой ещё раз попрал честь и достоинство правящей семьи Зарберга. Просто не убив сразу, пощадив бедолагу, за пару десятков минут без труда я сделал всех Марлини своими врагами. Для любого другого простого горожанина это означало лишь одно — верную гибель.

Только вот я был не совсем горожанином и точно не простым. Об этом мне во весь голос в каждое ухо кричали засланные служанки чуть ли не большей половины всех местных знатных дам. Моя выходка поставила крест на и без того натянутых отношениях между Софией и Эрнестом. Первое занятие мы, как и большая часть академии, пропустили. Хоть дуэль и оказалась скоротечной, на то, чтобы отмыться от чужой крови и переодеться, ушло довольно много времени. Да и вампиршу из той самой девятой группы, видевшую моё пробуждение, за то что успокоила, а после и приглядела за малой, пришлось поблагодарить. А ведь всё это занимает время.

На занятия мы явились к началу второй пары. К этому времени прихвостни семейки Коронет разнюхали о неудачном нападении на лавку Блекберри. Возможно, они ещё до начала занятий уже что-то знали и только и делали, что ждали подходящего случая, чтобы поделиться информацией со своей госпожой. Третья принцесса прилюдно, прямо перед занятием, в слух огласила полученную информацию о произошедшем, источником получения которой был непосредственный участник ночного инцидента. Она осудила действия Второго принца Эрнеста, назвав их недостойными благородного мужчины. После чего приплела сюда столетний конфликт их стран и заявила о том, что Штольберг добьётся справедливости и разобьёт столь подлого и слабого соседа. «Подлый принц — подлая страна. Слабый принц — слабая страна». Высмеяв Эрнеста, лишившегося своего лучшего бойца, София, держась рядом со мной, буквально заставила Марлини стыдливо прятать глаза и сбежать с занятий. Сейчас, когда она открыто выступила с нашей стороны, сделав вид, что мы союзники, у Зальбергских прихлебателей, союзников Эрнеста, хер не поднимется выступить против Софии, а так же внезапно поддержавшей нас принцессы семейства Тау. Одним поражением на дуэли Эрнест Марлини разом лишился всего. Наблюдать за этим, как рушится его положение и статусность среди этим балованных подростков, оказалось приятнее всего. Когда тот наконец-то свалил, я надеялся, что всё закончилось, и я с хорошим настроением вернусь к переписыванию книг. Только вот София и не думала переставать нас удивлять. Избалованная всеобщим вниманием, поддерживаемая даже вчерашней соперницей, она решает сменить своё место пребывания в аудитории.

Доброжелательно попросив, а по факту выгнав ближайших соседей Арии, принцесса рода Коронет требует, чтобы её парту подтянули ближе к моей малой. Так же поступает ещё как минимум три знатные семьи: Тау и двое их восточных союзников. В гонке за сильным фамильяром, принцессы начинают подмазываться к Арии, так как со мной подобное не работало. Единственное, что я сегодня сумел всем доказать, так это свою верность и преданность как фамильяра. Потому говорить со мной хоть о чём либо, пытаться подкупить или соблазнить в обход Арии, означало заведомо в пустую тратить своё время. Я гордился собой, своим поступком и тем, что после ухода Эрнеста в аудитории стало не так душно.