Зебра

– Девушка! – обратился-таки. Блин, только не это!

– Я вас слушаю.

– У вас можно попросить зажигалку?

– Попросите! – уже не сдерживаюсь я. И такая я злая, что даже не смотрю на него.

– Пожалуйста, одолжите зажигалку на две секунды, мне только прикурить.

Отлично, нет зажигалки. Что ж, мне только такие и попадаются. Нет зажигалки, нет воли, нет мужества. Весь мир закончился на мне.

– Пожалуйста, – протягиваю влево.

Берет. Прикуривает. Слышу, но не смотрю. По голосу – бодрый товарищ. И не пискля, и вроде не старикан. Мне вот только парковых маньяков не хватало сейчас.

– Спасибо.

– Пожалуйста.

– Вас кто-то обидел? – неожиданный вопрос от незнакомца.

– Нет. С чего вы взяли?

– Я чувствую напряжение в голосе.

Вот как он может, во-первых, чувствовать, а во-вторых, чувствовать в моем голосе, а?

Вот как развернусь к нему лицом, как гляну всем своим взглядом, лицом и своим безупречны телом, вот посмотрим тогда. Это как…

Спортивного вида, с волосами по всей голове, а не только частично, смуглый, на руках колец нет, но это не показатель, рубашка расстегнута на две пуговицы. Такой, если схватит, то хана. Может, не схватит? А схватит – не побегу, пропади все пропадом, лишь бы не нытик, а? Господи! Но курит. И надо же что-то говорить дальше… А я забыла, что хотела…

– Вы определили по моему голосу напряжение?

– Во-первых, вы не посмотрели на меня. Во-вторых, ваша поза великолепна, но все же она закрытая и не свободная. А еще вы сидите одна, а в парке уже темнеет.

И откуда тут в парке Зигмунд Фрейд, а? И вот он сидит рядом и курит, прикурив моей зажигалкой, рассказывая мне обо мне. Я и сама-то себя не всегда понимаю, а этот все сразу понял.

– Может быть, я гуляю с собакой?

– Вы сидите со мной рядом, и я не собака.

Блин, смешно уже, но вот не буду улыбаться.

– Просто она убежала.

– Тогда давайте пойдем ее искать. Вместе. Я вас провожу. Уже темнеет, и я не хотел бы оставлять вас здесь одну.

– Ну хорошо. А вы не маньяк?

– Вы про собак? Нет, я их люблю, но не настолько. И предложил я вам ее поискать, потому что мы сидим уже минут десять, а ее нет.

– Ну ладно. Нет собаки. Пойдемте, действительно, темнеет уже. Я-то понятно – у меня поза напряженная, а вы что тут делаете?

– У меня была деловая встреча в медицинском центре, здесь недалеко. Он граничит с парком, и по окончании встречи я решил прогуляться. Я занимаюсь медицинским оборудованием, торгую и обслуживаю. Сложная была встреча, решил пройтись по завершении встречи. А вы?

– А я сидела в напряженной позе и ждала, как стемнеет.

– Поблизости где-то живете?

– Нет. А вы на машине?

– Да, и я могу вас подвезти.

– Серьезно?

– Да, здесь далеко до метро. Я знаю. Так что говорите, куда поедем, и в путь.

– Мне далеко.

– Хорошо. Будет время поговорить…

Ресторан

Захожу в кафе, если это место можно было так назвать, и спрашиваю:

– Есть меню?

– Нет, – был мне простой и очень информативный ответ.

Вот что ответить или спросить еще? Стою в паузе, перевариваю это его «нет».

– А что ты хочешь?

– Бутерброд с колбасой и яичницу, – говорю. Действительно, хотелось именно это сейчас.

– Сейчас сделаю. Бутерброд с докторской колбасой?

– А есть?

– Да.

– С докторской.

– Масло надо?

– Да.

Принес тарелку с яичницей, два бутерброда с колбасой и маслом, как и обещал, большую кружку заваренного по-человечески, а не пакетом, чая и сахар в тарелочке. Много, а не два кусочка на блюдце, как везде.

– Вот чай, вот сахар. Черный?

– Да.

– Приятного аппетита, дорогой!

– Спасибо.

Почти верю

Я умер в самом начале года. Шел снег, почти дождь. Слякоть.

Душа угасла. Она ушла тихо, как последний вздох старца, ожидающего своей смерти годами, прикованного болезнью и старостью к кровати, в окружении уже уставших от ожидания его смерти близких. Просто выдох – один, последний…

Я умер.

Моя душа осталась где-то там, между двором и гаражами.

Тело продолжало идти по темной, холодной от света желтых фонарей и промозглой от бесконечной слякоти улице.

Подошел к остановке, дождался автобуса и уехал туда, где, возможно, я буду нужен таким, какой я есть: без души, мертвым.

Я надеюсь, что я буду нужен.

Я очень на это надеюсь.

Почти верю…

Расщепление

Аккуратен и чисто выбрит. Безупречно одет. Одинок. Богат. Стерилен.

Майка, диван, небрит, пьян, спит, телевизор орет и помойное ведро переполнено.

Агрессивен и брутален, обаятелен и неотразим, любимец женщин, боец, интриган, повеса, транжира, улыбка и смех всегда, не спит сутками напролет, гоняет.

Резок, опасен, хам, может ударить, не сдержан, задерживался, откупался, уходил от погони, вытаскивали, бился, стрелял, был ранен, порезан, избит, сам бил и мог убить, не помнит…

Религиозен терпелив, скромен и набожен. Семьянин.

Затворник, тонкий, чувствующий, талантлив, не понят, не общительный, скрытен, не видим, гениален, но никто не верит, не знает.

Беден, немощен, как бомж, не ест, впроголодь, пассивен, спит сутками.

Это все один и тот же человек.

У него шизофрения…

Хищник в прыжке

Я устал от машины.

Приехал ее продать.

Большой автоцентр, где это можно сделать быстро.

Оставил дорогое и совсем не старое, захлопнув дверь в последний раз и пошел к стеклянным дверям, над которыми летел платиновый хищник в прыжке.

– Здравствуйте.

– Меня ждут.

– Хорошо.

Прошел мимо новых машин, расставленных так, чтобы пришедшим было удобно их разглядывать и потом обязательно купить.

После зала с машинами, там, где сидят те, кто оформляют договоры, страховки и другие нужные тем, кто покупает машины документы, увидел только одну, быстро вспомнил, что да это та самая, которая отвергла несколько лет назад. Совсем не изменилась. Молодец. Следит за собой. Зачем же она здесь…