Зэка укроет тайга

— А еще у него правое ухо было порвано, наверняка в схватке с такими же медведями.

— Возможно, — неуверенно пожала плечами Анфиса, едва поспевая за быстрым шагом Аксенова.

Солнце клонилось к закату. От каждого предмета потянулись длинные тени, ломаясь на неровностях, они значительно изменили горную поверхность, добавили трудности в передвижении. Из — под самых ног Аксенова вдруг выскочил огромный камень, заставив его уцепиться за торчащий выступ. Камень резво покатился по крутому склону, потянув за собой целый шлейф сыпучего галечника. С громким стуком он упал на дно пропасти, и еще долго слышался шорох падающей породы.

— На левом боку у него были рыжие потертости, — заметил Дмитрий, приостановившись. Кажется, Анфиса не обратила внимания, что он был всего лишь в мгновении от смерти.

— И что с того? — посмотрела она снизу вверх.

Беззащитная, доверчивая, она смотрела на него с той привязанностью, с какой ребенок взирает на строгого, но любящего родителя. Придумала деда, который даже после смерти ее защищает. А в действительности он, Дмитрий, самая крепкая ее защита. Что ж, пусть считает, возможно, ей так просто легче воспринимать потерю.

— Это ведь медведь-людоед был, его ищут уже несколько месяцев, но никак не могут убить. Каким-то невероятным образом он всегда уходит от егерей и обходит их западни. В прошлом месяце этот медведь загрыз двух человек в поселке Вешинки. Одного из этих людей я знал лично, он был рабочим в нашем отряде. Вышел на несколько минут на крыльцо выкурить сигарету и не вернулся. Нашли его только через несколько дней, точнее, то, что от него осталось… далеко в лесу. Там прежде была берлога медведя, вот он туда его и припрятал.

— Ой, какой ужас ты мне рассказываешь, — произнесла девушка, закрыв рот ладошкой, затем убежденно добавила: — Но он нас не тронет, я в этом уверена.

— Только не говори, что твой дедушка перевоспитает этого зверюгу. А вообще медведи-людоеды — очень большая редкость. Медведь боится человека. Даже медведица может оставить своего медвежонка, если он попал к людям.

Вышли на каменистый берег. Море, еще какой-то час назад штормовое и грозное, теперь поумерило свой пыл, пенясь лишь небольшими барашками.

— Куда нам? — спросила Анфиса.

— Сейчас мы пойдем вдоль берега, — показал Аксенов на кривую береговую линию, изрезанную застывшими лавовыми потоками прошлых геологических эпох, — а дальше вот по тому уступчику… Под ним есть грот, вот в него мы и войдем.

— Сколько же до него идти?

— С полчаса, не больше. Не переживай, все неприятности остались позади.

Дорога оказалась не такой простой, как представлялась сверху. Поверхность была разорвана ущельями, трещинами, она то круто обрывалась вниз гладкой скальной поверхностью, а то вдруг совершала огромную петлю, огибая небольшие бухточки, изрезанные приливами. В одном месте пришлось обходить большой каньон, на дне которого зловеще плескалось потревоженное море. В глубоких ямах, заполненных водой, встречались крабы, косолапо перебегающие от падающей на воду тени, а на каменистых отмелях совершенно безбоязненно, сбившись в небольшие чуткие стайки, плавали мелкие рыбы. Над горами, как это бывает во время крупных пожарищ, висел смог, который с громким буханьем пробивали столбы пепла. Оказавшись в мезосфере, пепел рассеивался атмосферными фронтами, широкими полосами протягивался через все небо. Из кратеров трех вулканов, ближе всех расположенных к побережью и завернутых в клочковатый туман, вырывались длинные красные языки пламени, подсвечивая багрянцем белесые облака. Из среднего вулкана, громыхая, вырвалась лава, побросав ошметки раскаленного вещества на гранитное подножие.

Было видно, что Анфиса устала, у взмокшего лица крутилась мошкара, однако она не жаловалась, топала рядышком, обжигая легкими прикосновениями его руку.

— Еще немного, — приободрил Аксенов, — нам только взобраться на этот склон, и мы пришли.

В ответ лишь понимающая улыбка и готовность потерпеть.

— Не нужно больше идти, — вышел из-за скалы крепкий мужчина с угрюмым взглядом.

За ним шагнул другой, немного помоложе, с узким лицом, угловатыми плечами и длинными непропорциональными конечностями.

— Ты уже пришел? — разлепил крепыш губы в дружеской улыбке.

— Здравствуй, Николай, — шагнул навстречу Дмитрий, протянув руку. Потом так же сердечно поздоровался со вторым. — Давно ждете?

— Не очень, — ответил Николай, — часа три, пока перекусили, пока присмотрелись, так что в самый раз.

— Дима, что это за люди? — встревоженно спросила Анфиса.

— Все в порядке, Анфиса, это мои хорошие знакомые, — попытался Дмитрий успокоить девушку.

— Ты мне ничего не говорил про них.

— Потому что нельзя было говорить, — строго заметил Николай.

— Эти люди…

— Я узнала их, — перебила Диму Анфиса, — это те самые, что сбежали из колонии. Их всюду ищут!

— Ты не переживай, тебе ничего не грозит.

— Ты им помогаешь?

— Да. — Показав на скуластого, вдруг добродушно улыбнувшегося, Аксенов добавил: — Это мой родной дядя, а это двоюродный брат. Они ведь из-за меня сели. Если бы они тогда не вступились, меня давно уже не было бы в живых. Они меня буквально из петли вынули.

— Ты мне и об этом не рассказывал.

— У нас с тобой будет много времени, чтобы поговорить обо всем. Нам бы только выбраться отсюда.

— И как же мы отсюда выберемся?

— Не переживай, кое — что мы уже придумали. Ты мне веришь? — мягко положил он ладони на хрупкие плечи девушки.

— Кому же мне еще верить, как не тебе, — тихим голосом произнесла Анфиса.

— Ты не спрашиваешь, где Аркаша? — напомнил о себе Николай Денисов.

— Я его повстречал по дороге…

— Вот как… И как он тебе?

— Он хотел убить нас.

— Не удивлен. Он здорово изменился в последнее время. Камчатский климат ему не подходит. И как же тебе удалось уйти?

— Не знаю, как это объяснить… но в этот самый момент на него напал медведь, а нам удалось убежать.

— Вот что значит божья кара, — невесело хмыкнул Николай. — Мы с ним тоже не поладили. Так, Петро?

— Лучше и не вспоминать, — отреагировал худой.

— Ладно, не будем о покойнике судачить. В этом случае или только хорошее, или вообще ничего. А то, что было между нами хорошего, он сумел перечеркнуть. Паспорта принес?

— Да, они у меня с собой, — постучал по карманам куртки Дмитрий. — Отдать сейчас?

— Чего же тянуть с хорошим делом? Давай сейчас, так как-то понадежнее будет, — довольно улыбнулся Николай.

Вытащив паспорта, упрятанные в полиэтиленовый пакет, Аксенов протянул один Николаю, другой — Петру.

— Та — ак, — раскрыл паспорт Николай. — Кто же я сейчас? Ага… Тихонович Стась Александрович. Вполне подходит. Надо бы запомнить. А ты кто? — посмотрел он на Петра.

— Марусев Виктор Степанович. А что? Мне нравится. Запомню быстро.