Зелёные Омуты
Шрифт:
– Ну ты молодец, – его восхищению не было предела. Перед ним сидела уже не беззащитная дюймовочка, а уверенная дама-преподаватель.
– Да ладно, не я одна, у него много друзей. Мы не знали сначала, Пашка же молчит как партизан. И ужасно упрямый. А потом Ханна Пак, наша первая скрипка, увидела его в ресторанах несколько вечеров подряд.
– Тоже там играет, – кивнул Иван.
– Нет, что ты! – махнула рукой Настя. – У неё надобности нет, да и родители не разрешат. Просто много праздников у корейской диаспоры случилось рядом, они отмечали… Тут Павел и попался. Мы сначала деньгами помочь хотели,
– На какую скидку?
– Понимаешь, у сестры Павла скрипка плохонькая, поменять надо. А Стрижевский – наш заведующий струнным отделением – занимается реставрацией старых инструментов. И сейчас у него есть очень классный вариант. Он пошёл уже навстречу: прежнюю у них берёт в счёт оплаты, скидывает десять процентов и ждать согласен, пока Пашка остаток соберёт, но время идёт. К новой скрипке до экзамена ещё привыкнуть нужно.
– И вы решили…
– Ага, – озорно улыбнулась Настя, – мы договорились, что Стрижевский увеличит скидку, а разницу мы соберём!
– Дружные вы какие! – восхищённо выдохнул Иван. – И что-то мне подсказывает, что во главе всего этого фея с флейтой.
– Ну как сказать… – Настя скромно опустила глаза.
– А можно с вами?
– Конечно! – она захлопала в ладоши. – Вот здорово будет! Только Пашке не говори.
– Обижаешь! Разумеется, ни слова, – серьёзно ответил Иван.
Новогодний концерт в колледже прошёл с аншлагом. Настя притащила Ивана в первый ряд, и он наконец-то увидел всю банду любимой в деле. Аккуратную, как фарфоровая куколка, Ханну, Павла с его саксофоном, пианиста Макса и, разумеется, саму Настю, которую со сцены он ещё не слышал.
Иван звал с собой брата, но Василий на него дулся и не пошёл.
В деловом стиле братья почти не одевались. Сегодня же Иван вытащил из недр гардероба костюм со школьного выпускного с белой рубашкой и галстуком. Непривычную одежду нужно было не только привести в порядок и надеть, но и адаптироваться к ней.
Пока Иван собирался, Василий лежал на диване и ворчливо комментировал происходящее:
– Ишь, вырядился! Да красавец, красавец уже. Гляди, музыкантши на части порвут. Не дождусь я родного брата обратно. Как жить-то буду-у-у!
– Васька, прекрати! – в конце концов огрызнулся Иван. – А то стукну! Звали – надо было идти! А теперь сиди дома.
Щёлкнул замок входной двери. Марина вернулась пораньше. Она окинула комнату взглядом.
– Ваня, какой ты красивый сегодня! Куда собрался?
– На концерт пригласили, – важно ответил Иван, в очередной раз поправляя галстук.
– Ага, видишь, меломаном стал, – проворчал Василий, – крышу от чувств снесло.
– Васенька, – мама присела на край дивана и ласково посмотрела на сына, – чувства – это прекрасно, музыка облагораживает, а дразниться некрасиво. Ваня, ты с Настей сегодня? Праздники впереди – хороший повод нам познакомиться.
– Я подумаю, – откликнулся Иван уже с порога.
Когда за братом закрылась дверь, Василий уселся на диване, обняв подушку. Он угрюмо посмотрел на
мать и вздохнул:– Мы его теряем…
– Да что ты, – рассмеялась Марина, – всё так страшно? А тебя не звали?
– Да ну их! Обедать с Настькой, гулять – тоже, в кино – опять с ней. Там он снова с ней будет. А как же я?
– Вот и познакомился бы с кем-нибудь.
– Ненадёжные они все какие-то, – буркнул Василий, – я из-за них брата потерял. Вот есть среди девчонок хоть одна, чтоб не только глазами хлопать, а чтоб… ну чтобы… хоть в разведку с ней?!
Марина пристально поглядела на сына. Василий поймал её взгляд. Именно так мать смотрела на них с Иваном, когда малышами они замышляли очередную выходку.
– Знаешь, – медленно проговорила она после долгого молчания, – для тебя, я полагаю, найдётся. Именно такая, как ты хочешь.
Из зала концерт переместился в холл. И уж тут-то расшалились и студенты, и преподаватели. Классика уступила место джазу и популярным мелодиям, начались танцы. В какой-то момент Иван оказался рядом с Павлом.
– Как тебе? – спросил Пашка, перекрикивая шум.
– Весело у вас! – похвалил гость.
– А то! Все ж нормальные люди работают, а мы живём, играючи.
Сегодня Павел выглядел королём – смокинг вместо старого свитера, улыбка вместо выражения встревоженной сосредоточенности.
К ним подошёл здоровенный преподаватель, похожий на цыгана – жгучий брюнет с густой бородой и хитрыми тёмными глазами.
– Добрый вечер, друзья мои, – пророкотал он густым басом, слегка грассируя.
– Здравствуйте, Михаил Ефимович! – ответил Пашка за двоих.
– Как инструмент сестрице? Понравился?
– Спасибо, очень!
– Ждём в наших стенах, с нетерпением ждём! – улыбнулся брюнет. – А вы, молодой человек, с какого отделения? Не говорите, я угадаю! С фортепьянного! Я не успел ещё запомнить всех их первокурсников.
– Что вы! – рассмеялся Иван. – С моими руками? – Он раскрыл ладонь, достойную баскетбольного мяча.
– Глупости, – махнул рукой Михаил Ефимович, – такие руки – ценность для пианиста! Знаете, как удобно играть Бетховена?
– Нет, я здесь гость.
– О, великолепно! – преподаватель хлопнул Ивана по плечу. – Как вам концерт?
– Впечатляет!
– Милости просим, друг мой, у нас регулярно бывают выступления. Приходите!
– Благодарю, непременно!
Михаил Ефимович откланялся. Пашка расхохотался во весь голос.
– Ну, Иван, ты даёшь! Просто мастер светской беседы!
– Что за дядька?
– Это Стрижевский, заведующий струнным отделением, – пояснил Пашка.
– Красавец! – восхитился Иван. – Ему бы красную рубаху да серьгу в ухо. Кого он посоветовал мне играть?
– Бетховена.
– Запомню!
– Ага. Смотри, он сейчас сам играть будет!
Стрижевский со скрипкой был великолепен. Когда отзвучал огненный «Чардаш», Иван вдруг вспомнил, что давно не видел Настю. Он поделился своим беспокойством с Павлом.
– Сейчас девчонок спросим, – Пашка помахал рукой пробегающей мимо Ханне.
Та задумалась.
– Переодеваться убежала, но давно…
– А если давно, то уже готова, скорее всего. Давайте её у лестницы подождём и рванём гулять, – предложил Пашка.