Земля и звёзды

– И сразу окрошечкой заедайте, - посоветовал хозяин.

Я и сам это понял, когда симанчики оказались у меня в желудке и там взорвались. Во рту у меня все горело, словно я сжевал целиком стручок красного перца. Ледяная окрошка прекрасно потушила пожар. На второе мы ели нежнейшее мясо.

– Вкусно!
– сказал я, смакуя сочное мясо, политое соевым соусом.
– Ничего подобного не ел даже в столичных ресторанах.

– Ну еще бы. Настоящего мяса там не подадут.

– В каком смысле, настоящего?

– кусок застрял у меня в горле.
– Вы хотите сказать, что это не искусственный продукт?

– Натуральное мясо ягненка, - ответил Анатолий со странной гордостью.

Я в панике уставился в свою тарелку, выискивая глазами... что? может быть, клок шерсти или кровь. Еще минуту назад у меня в животе было ощущение приятной сытости, а сейчас к горлу подкатила тошнотинка. Но я сумел подавить этот позыв. В конце концов, помнится, когда я в юности мятежной робинзонил на Саракше, то за милую душу слопал ядовитые грибы, правда, предварительно хорошо прожарив их на костре, чтобы выпарить ядовитую органику. Пока я боролся с тошнотой и предрассудками цивилизованного человека, Анатолий продолжал нахваливать свой первобытный образ жизни.

– Да, мы на полном самообеспечении. Линии доставки у нас нет. Все свое: мясо, овощи, фрукты, ягоды... Не желаете ли чего-нибудь выпить?

– И вино своё?
– Я уже был готов на все. Экстрим так экстрим.

– И вино и водка своя. Потом я покажу вам самогонный аппарат собственной конструкции.

– Любопытно, - сказал я и рискнул.
– Пожалуй, водочки я выпью.

Хозяин повернулся к жене:

– Ириночка, золотце, принеси, пожалуйста, нам бутылочку, двойной очистки.

И повернувшись ко мне, пояснил:

– Хорошая выпивка, соответствует всем стандартам: сорок градусов, хлебный спирт двойной фильтрации, мягкая природная вода, насыщенная ионами серебра, ароматные травы. Наконец водно-спиртовая смесь обработана магнитными полями.

– Ого!
– восхитился я.
– Не водка, наверное, а божья роса.

– Погодите, вот попробуете, тогда и вынесите вердикт.

Между тем Ирина молча встала из-за стола, унесла тарелки в мойку и вышла.

Анатолий сразу оживился, придвинулся ко мне и заговорчески прошептал:

– Вы что-то привезли с собой?

Он пристально смотрел мне в глаза, и этот взгляд показался мне странным.

– Что вы имеете в виду?
– спросил я совершенно искренне, не понимая, к чему он клонит.

– Я не могу вам это объяснить, но у меня такое чувство...

Тут в столовую вернулась Ирина и поставила на стол бутылку из граненого стекла с солидными наклейками. Анатолий пояснил, что наклейки сам скомпоновал на компьютере и напечатал.

– Это моя личная марка!
– похвастался он, отвинчивая крышку и разливая хрустальную жидкость по рюмкам.

– Отличная вещь!
– сказал я, смакуя напиток сорокаградусной крепости.
– Очень мягкий вкус.

Это был комплемент хозяину, но я не забыл кивнуть и хозяйке за труды.

– Товарищ Каммерер, - вдруг обратилась ко мне Ирина.

– Просто Максим.

– Скажите, Максим, какова цель вашего визита к нам?

– Видите ли... кхгм...
– я прочистил горло, хотя в этом не было необходимости.
– Сикорски, глава КомКона-2, поручил мне пригласить Анатолия к сотрудничеству с нашей организацией.

Я подумал, что теперь-то у нее есть все основания указать мне на дверь. Но неожиданно Ирина как-то смягчила свою суровость. И даже на ее слегка отечном лице проявилось подобие улыбки.

– И в чем же заключается это сотрудничество?
– продолжала она допрос, поглаживая при этом свой выдающийся живот.

Я хотел сказать, что детали известны только руководителю, а мое дело уговорить Анатолия на сотрудничество, но не смог врать этой женщине, которая, казалось, видела меня насквозь. О эта вечная борьба совести с корпоративными интересами!

Сикорски, конечно, своеобразная личность, он даже может пойти против законов социальной этики, и мы часто подпадаем под его влияние. Иногда Мировой совет на это смотрит сквозь пальцы. А иногда для острастки кому-то дают по шее так, что нарушитель летит со своего места. А закон этот гласит: Спецслужбы не имеют права скрывать что-либо как от гражданского общества в целом, так и от отдельного гражданина. Гражданское общество либо отдельный гражданин имеют право потребовать дать полный отчет о деятельности той или иной службы, и эти сведения должны быть предоставлены немедленно. Любое намеренное сокрытие каких-то фактов, секреты недопустимы, кроме врачебной и тайны личности. А что касается остального, народ, как верховная власть, обязан знать всю правду, какой-бы она ни была. Этот закон не может быть отменен, даже в условиях военного времени. Общество должно быть надежно застраховано от узурпации власти той или иной организацией. Именно этим коммунистическое общество и отличается от любой другой социальной формации. Но как же тяжело порой играть с открытыми картами. Так и хочется что-нибудь засекретить. Для их же пользы. Поэтому, как парадоксально это ни звучит, закон нарушается чаще, чем это может подумать некорпоративный гражданин.

– Не буду скрывать от вас... не вижу смысла... вы умная женщина... да и незаконно это. К тому же в вашем положении волноваться вредно... Короче говоря, мы хотели провести небольшой эксперимент с...
– произносить слово "детонатор" я все же не рискнул, так как пришлось бы долго и нудно объяснять, - с участием Анатолия. Может быть - и это скорее всего, - эксперимент даст нулевой результат...

– А если он удастся, этот ваш эксперимент?

– Барсучок, ну ты что?
– сказал Анатолий.
– Я не думаю, что мне предложат какое-нибудь опасное задание на Гиганде или Саракше. Скажем, внедрится в генеральный штаб Островной империи... Я не прогрессор. Стрелять из-за угла из пистолета с кривым стволом я не умею.

– Помолчи, Кузя... Так, Максим, что там с вашим экспериментом?

"Массаракш! Меня Экселенц кастрирует, если узнает, что я растрепался, как последний профан. Что ж, все-таки придется долго и нудно объяснять".