Земля разбитых грез

А вот и она, легка на помине.

Демоница действительно уже летела, расправив огромные кожистые крылья. Не знаю, правда, зачем они ей, очевидно же, что хозяйка этих мест перемещалась с помощью магии. Ну, в чужой монастырь со своим уставом не лезут, как бы иронично это не звучало, применительно к чертям.

– Ты скор, - она удовлетворенно окинула меня взглядом, - набрался силы быстро. Сражений много, много жизней ты забрал.

– А еще сердца ел, - скривился я, - сырыми. Мерзость.

– То пища воинов, достойней всех.

– Как скажешь, госпожа, - я вздохнул. – Не хочу показаться невежливым, но я немного спешу. Не могли бы мы, ну… Как-нибудь ускориться. Что там сегодня мне пробьют, голову?

– О нет, коль было б все так просто, то избранных Судий в мирах встречали б всех, - с легким сожалением, в котором крылось предвкушение, покачала головой Тор-ила.

Я поежился. Похоже, предстояло что-то совсем уж мерзотное.

– Что бы это ни было, я выдержу. Не ради себя, а ради жены и дочери.

Наверное, сказанное прозвучало фальшиво, глупо и опереточно, но меньшей правдой от этого оно быть не перестало. Впрочем, Тор-ила лишь печально улыбнулась и протянула руку.

– Я поняла, идем.

Едва я коснулся ее ладони, как пейзаж переменился. Мы оказались подле… настоящего озера лавы. Жар стоял неимоверный, невозможный, такой, что даже дышать больно, хотя я так и не понял, чем это может дышать душа.

И это озеро оказалось отнюдь не пустым: в нем корчились, извивались, вздымая руки к небесам, вопили, широко распахнув рты, люди. И не только. Многих существ я даже опознать не смог, а среди тех, кто показался более-менее понятным, нашлось место парочке эльфов, натуральному дварфу и чему-то, сильно смахивающему на кентавра.

– О, господи!

– Господь любой не властен здесь, - жестко ответила мне демоница. – То наказанья, искупленья место.

– Что они совершили, что заслужили такое? – прошипел я, трясясь то ли от жары, то ли от ужаса, то ли от осознания того, что страшилки попов оказались кошмарной правдой.

Алый палец с длинным наманикюренным когтем вытянулся вперед, и Тор-ила принялась говорить, переводя свой обвиняющий перст с одной жертвы на другую:

– Насильник, расчленитель, живодер. Садист, убивший трех подростков. Детоубийца. Этот – просто вор…

– Погоди, сюда даже за воровство можно загреметь?

– Коль украдешь ты у больных людей, что мир покинут без лекарства дорогого.

Жалость к вору как-то сразу испарилась, и я мысленно пожелал уроду поплескаться в лаве еще годик-другой. А годик ли?

– И долго им еще так?

– У всех по-разному. Столетье, месяц, год, бывает даже день мучений. А кто-то добровольно сам сюда идет, чтобы очиститься, уйти в перерожденье.

Она многозначительно посмотрела на меня.

– Погоди…. Погоди…. Ты шутишь? – я с ужасом уставился на пузырящуюся и исходящую жаром лаву. – Я что, должен нырнуть туда? Ты серьезно?

Тор-ила кивнула.

– Но зачем? Как это усилит меня? Почему такое вообще делает искаженных сильней?

– С Пар-валеном связь укрепишь чрез муки ты. Таков закон, написанный веками.

Ноги подкосились, и я опустился на землю, в ужасе зажмурившись. Вот только даже сквозь опущенные веки пробивался кошмарный жар.

– Неужели нет других способов? – жалобно прошептал я.

– Для подопечных Судий – нет.

Безжалостный ответ, не оставляющий пространства.

– А для других? – на всякий случай уточнил я.

– У всех по-разному. К примеру едоки, те кто разумных плоть для силы пожирает, должны сражаться… Лордов дураки служить в их мире, ранги набирая. Мы – Судии, и знаем мы одно…

Неведомая сила открыла мои веки и задрала голову, и теперь я смотрел на склонившуюся Тор-илу, во взгляде которой читалось торжество.

– Что?

– Мы верим только в очищенье болью. То, что не выстрадал, не стоит ничего. То, что получишь просто так – не окружишь любовью.

Тор-ила умолкла и ее зрачки превратились в две полоски, точно у змеи.

– Ты говорил, что жаждешь увидать родных… Так что же лгал, выходит, человече?

Я посмотрел на свою проводницу по аду, перевел взгляд на лаву, снова на демоницу.

– И… и сколько я должен буду там пробыть?

– Сколь нужно.

Страх скрутил тело, и я пропищал:

– А нет ничего полегче?

Во взгляде моей собеседницы появилось отчетливо различимое утомление. Она щелкнула пальцами, и мы переместились к длинному узкому подвесному мосту, висящему над бездонной пропастью. Деревянные его ступени были все заляпаны кровью, а в опору возле нас вонзилось несколько ножей.

– Что это?

– Ты жаждал легкий путь, изволь, не жалуйся потом. За простоту заплатишь.

– Это – просто?

Я указал на алые пятна посреди досок.

– То мост ножей, где кровь грехи смывает. Придумали не мы, заимствовали лишь. Пройдешь коль до конца, жизнь краски обретает, а не пройдешь, ну что ж, сам от себя сбежишь.

Я сделал пару шагов вперед и аккуратно ступил одной ногой на деревянную дощечку. В ту же секунду послышался шелестящий звук и рядом пролетел нож.

Я с воплем отстранился, потерял равновесие и упал, отполз на пару шагов.

– У вас тут все испытания такие? Других не предвидится?

Тор-ила недовольно скривилась:

– Иль так, иль убирайся прочь.

Я сглотнул.

Господи, ну почему? Чем заслужил такое?

Хотелось плакать и выть. Хотелось послать все к чертям. Хотелось… сдаться… Но ведь тогда я не вернусь домой!

Эта мысль наконец-то привела мозги в порядок. С трудом собрав волю в кулак, я поднялся.

– Что выбрал ты, о смертный? Пламя, сталь иль трусость? Ответь скорей...

Не реви, ты мужик! Давай, делай, что должен!

Да, прыгать в лаву, наверное, быстрее, но… Но я просто не мог себя заставить добровольно войти в нее. Одна мысль о том, чтобы окунуться в раскаленное озеро, заживо сгорая и плавясь, заставляло рассудок вопить от непередаваемого ужаса, а значит…

– Сталь.

Кажется, этот ответ понравился жене Айш-нора, потому как она улыбнулась и сделала широкий жест рукой.

– Тогда иди, ступи на доски сии, их кровью ты своею окропи. Пройди же до конца, тебе не будет просто, и помни: боль очистит изнутри.