Землячки 3. Интерес

– Не скучно тебе?

– Нет. Мне хорошо, - улыбалась она, - всю жизнь бы ехала и ехала. Незапланированный отдых получился.

Она с самого начала попросила его называть посёлки, которые они проезжали, и записывала показания спидометра, чтобы потом вычислить расстояния и время, в которое они их миновали. Впереди на небольшой возвышенности раскинулся крупный посёлок.

– Здесь Управление Кокшаровского леспромхоза. Они уже весь кедр почти у себя вытаскали, сейчас в основном ясень берут, да по мелочи лиственницу, бархат, дуб, да дрова.

– Даже дубовые?

– Да. Но мало лесхозы отпускают. На спецзаказы. Если хочешь, здесь можно пообедать.

– Только если и ты будешь.

– Нет. Тогда давай здесь остановимся минут на пять, пока лесок рядом, - улыбнулся он, - проветримся.

– Хорошо.

– Девочки -- направо, мальчики -- налево. Оставь открытой дверцу.

На въезде они приостановились, пропуская встречные лесовозы с обеих сторон уже на другой трассе, проходившей перпендикулярно. Эта картина ей была уже знакома по студенческой практике. Порожняк шёл влево, значит, и они туда должны повернуть.

– Здесь молевой?
– Спросила она.

– Нет. Вывозка только к жд, там у них нижний.

– И переработка есть?

– Хвои-то нет. Раньше была, говорят. Так, для собственных нужд только.

– Ты давно работаешь?

– Четвёртый год после армии.

Выезжая, предупредил, улыбаясь:

– Готовь, Аксана, свои баночки. Здесь за посёлком сейчас штук пять пасек будем проезжать, у всех остановимся. Везде за стол садись, ешь досыта, ври им, что угодно, только с улыбочкой. Я помогу. Банку сразу не бери, потом до машины дойдёшь, если предложат. Поняла?

– Поняла.

Он посигналил и остановил машину, заглушив мотор.

– Здравствуйте! Здравствуй, Палыч, - отдельно пожал руку хозяину, захудалому мужичёнке, сидевшему в тенёчке на чурбанчике, - принимайте гостью, издалека приехала, сроду пасеки не видала.

– Здравствуйте, - улыбаясь, остановилась она сзади.

– Проходите,... присаживайтесь, - хлопотала полная женщина, - сейчас,... отдохните с дороги.

На столе под открытым небом появились миски с мёдом, ложки, белый хлеб, битон, чем-то наполненный.

– Откуда ты, голубушка?
– Радуясь появившемуся свежему лицу, расспрашивали её.

– Из Свердловска.

– Давно?

– Три дня, как работать начала.

– Свердловск-то большой?

– Большой, полтора миллиона жителей.

– Это ж всех накормить надо! Где же столько еды-то набрать!

– Это-то и проблема. Только в столовых питаются, своего ничего нет.

– А мы вот тут на природе привыкли. Не стесняйся, угощайся давай, свежий мёд здоровья прибавляет. Молока налить?

– Налить, так соскучилась, только в детстве пила настоящее-то. Откуда молоко-то?

– Так рядом дом-то, скотины полон двор. С мёдом, с мёдом молочко-то.

– А можно пчёлок посмотреть? Никогда в жизни не видела.

И она с пол-литровой банкой молока, громко удивляясь, ходила между ульев, щупала все приспособления, необходимые для пасечного хозяйства, задавая хозяину простые вопросы -- "А это как называется?", "А это что?", "А это зачем?", заглядывала в заполненные мёдом фляги:

– Господи! Это так много мёда! Сроду бы не подумала!

А потом, сидя за столиком посреди лужайки, уплетая мёд с белым хлебом и молоком, она благодарила их за гостеприимство, за вкусное угощение, желала удачной сдачи мёда, интересовалась, как это делается и когда.

– Спасибо. Я так много сегодня узнала, будто в школу в первый класс сходила. Можно я на следующий год к вам опять заеду полакомиться?

– Оксаночка, посуда-то у нас в дефиците, может у тебя с собой найдётся, во что мёду налить?

– Пойду, у Олега спрошу, по-моему, у него что-то брякало в дороге.

Она, набравшись нахальства, взяла сразу две литровых банки, засунув капроновые крышки в большой карман спецовки.

И так везде, смеясь, болтала, отвечая на вопросы, что приехала с Урала, что родители рано умерли, что сирота, что стипендия мала, что проголодалась за пять лет учёбы, даже самой стыдно не скрывать аппетита. И, конечно, добродушные лесные жители поили медовухой, кормили, и с собой давали. После пятого раза она так объелась мёдом, что потом ещё целый год не могла на него смотреть.

– Ну всё, все баночки наполнены, - хохотал Олег, - теперь без остановок до делянки. А ты молодец, и хамства тебе -- не занимать, и красиво лапшу на уши умеешь вешать.

– Какую лапшу?
– Спросила она, еле сдерживая тошноту.

– Ну, про родителей, - смеялся он, крутя баранку, - про сироту, про голодные годы, про парное молоко.

Она пустыми глазами и переполненным желудком безразлично смотрела перед собой. Потом тихо сказала:

– Олег, а если это не враньё.

Он взглянул на неё:

– Извини. Не подумал.
– И замолчал.

Только часа через три её желудок начал успокаиваться, и она решила проверить, где находится, на том свете, или ещё на этом.

– Олег, - смогла повернуть к нему голову, даже улыбку выдавила, - мне кажется, что я объелась. До жадничала -- Бог наказал.

– Очень плохо?

– Сейчас уже легче стало, - засмеялась она, - может расскажешь что-нибудь, быстрей оклемаюсь.

– Это со всеми без исключения бывает, - улыбнулся он, - я тоже через этот соблазн прошёл.

– А ты с собой ничего не взял. Я поделюсь с тобой, мне теперь на дух его не надо, - смеялась она.

– Я себе июльского первого набрал. Куда теперь девать-то будешь?

– Так раздам. В плановый по баночке. Молоко парное у соседки беру, ей отнесу. В гараже Нине с Таней. Вдруг ещё кому надо.

– Ты себе три литра обязательно оставь, в конце зимы обязательно захочешь, по себе знаю.

– Столяру ещё нашему отнесу, Федот Петровичу, он мне этажерку с полочкой красивые обещал.

– Этот мужик хороший, его стоит побаловать, всем всё делает. Я ему столик журнальный дубовый заказывал -- глаз не оторвать, без единого гвоздя, прям произведение искусства. Он его ещё покрыл смесью какой-то, а секрета не выдаёт. Три года -- ни одной царапинки!