Землячки 3. Интерес

– Дай-ка я коленки твои пощупаю, - смеялся он.
– Вот, смотри, опять прямо на нас летит. Давай дождёмся.

И теперь, уже смеясь, она металась от одного облака к другому, пытаясь, если не попасть в него, то хотя бы коснуться рукой. В большинстве своём они были светлые, лёгкие, неощутимые совсем. Напрыгавшись вверх-вниз, из стороны в сторону, уселась от усталости прямо на дорожку и засмеялась. Нахохоталась до изнеможения. Он не торопил её.

– Нет, мне этого никогда не забыть. Просто поверить не могу, что со мной сейчас было. Всё, истерика моя, кажется, прошла, - всё ещё смеялась она над собой.

– Дальше вверх?

Он молча взял её за руку, и они продолжали подъём. Появился ветерок. Когда дома кончились, они оказались на небольшом плато, в дальнем конце которого стояли низкие сараи. Здесь была зелёная трава, чего в городе, кроме как на газонах, не было.

– Ой, смотри, цветок!
– Удивилась она.
– Смотри, ещё один. И ещё! На тюльпан похоже.

– Это маки.

– Маки?

– Наши дикие дальневосточные маки, - улыбался он.
– Ты ещё много цветов встретишь в Приморье, но это -- первые. Я тебе их дарю.

– Их можно сорвать?

– Сколько угодно, - смеялся он, - сейчас мы найдём их целую лужайку. Пойдём к краешку, посмотрим на город.

Он на сей раз не отпускал её из объятий, и уже с поцелуями долго не давал подняться, наслаждаясь своим физическим превосходством. Они лежали на земле и смотрели в синее небо. Над ними иногда проплывало облачко, которое они трогали руками. А рядом цвели маки! И ни одна душа не потревожила их своим присутствием.

– Давай-ка поднимайся, - сказал он, - на земле нельзя долго лежать.

– Так она же тёплая.

– Всё равно, вставай.

Пришлось подниматься, а так не хотелось. Ещё с полчаса посидели на краешке, полюбовались городом сверху. Потянул холодный ветерок, и они отправились в обратный путь.

– А это что там такое низкое?
– Поинтересовалась она.

– А это те самые хозяева военные, что границы осматривают, - улыбнулся он.

– Это, что на море за нами следили?
– Засмеялась она.

– Они самые.

– Как же ты посмел в их присутствии на меня наброситься?

– Так они же в эту сторону не смотрят.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю, они на том краю, туда и смотрят.

– Я думала, у них большие сооружения с антеннами.

– Они такие и есть, только под ними, в земле скрыты, а сараи, это так, для отвода глаз.

– А ты в каких войсках служил?

– Я?
– Он задумался.
– В артиллерии.

Она почему-то усомнилась, что он сказал правду.

х х х

На следующий день после завтрака она сказала:

– Толя, в ближайшие четыре дня у нас -- строгий пост в личных отношениях, потом ещё пару дней -- с презервативами.

– А потом?

– А потом -- полная свобода. До месячных.

– А как ты знаешь, когда можно, а когда нет?

– Это я могу только женщине рассказать, это женский секрет, мужчине я этого никогда не открою.

– А если я к тебе женщину приведу, расскажешь ей?

– Расскажу.

– Учтём сие, - улыбнулся он.

– Что у нас сегодня по плану?

– Сходим на песочный пляж?

– Согласна.

Вечером после столовой он, сославшись на невоздержанность свою, сказал, что ему эти три ночи легче провести вдали от неё.

– Если ты не против, я могу и днём не появляться, все пути-дороги тебе известны.

– Я согласна на всё ради моего спасения.

Вот, что и требовалось доказать -- никакой любви, ни с её стороны, ни с его. У каждого свои интересы. Свобода личности. Этим и хороши случайные связи. Он оставил ей двадцать пять рублей, и она с улыбкой проводила его поздно вечером.

Она никогда не болела одиночеством, выключила телевизор, повернула на пол-оборота ключ в двери, достала событийные карты и сделала их первый расклад. До поздней ночи, уже включив свет, она вникала в их содержание. И так все три вечера. Её ничего больше не интересовало. До обеда спала. До вечера на море балдела. Разменяла его двадцатипятирублёвку, купив мороженку, половину убрала себе в сумочку, остальные оставила на журнальном столике. И всё-таки она его перехитрила, сознательно отпустив погулять на все четыре стороны, и свою бесплодную репутацию не обнародовала, и легко дала понять, что он ей безразличен. Если это до него ещё не дошло, то позднее он в любом случае сделает этот вывод.

Он явился поздно вечером ровно через трое суток. Не отказался от ужина и сразу -- в постель. Она не задала ему ни одного вопроса намеренно, не подчёркивая своего интереса. Только улыбалась, а душа её смеялась, не смеялась даже, а хохотала, когда он раскрыл пачку презервативов и вполне умело ими распорядился -- карантинные предосторожности при смене любовных похождений.

И только через два дня театрально невинных будней на пляжах он вдруг сказал:

– Ксюша, ты даже не поинтересовалась, где я пропадал трое суток.

– Я совсем не собираюсь обременять тебя своими интересами, - чуть улыбнувшись ответила она вполне серьёзно.

Видимо, он долго переваривал ответ, так как и вечером, и на следующее утро за завтраком не задал больше ни одного вопроса.

– Что у нас сегодня по плану?
– Как обычно спросила она.

– Что-то пасмурно сегодня. Наверное, пора нам по гостям. Как ты думаешь?

– Как скажешь, я готова, - улыбнулась она, - а то пакет с коньяком и с шампанским вторую неделю стоит. Конфеты поди уж растаяли.

– Не должны. Здесь шоколад качественный.

Белые кожаные босоножки на среднем каблучке, которые она не снимала, с каждым днём всё больше и больше нравились ей. Мягкие, удобные, точно по ноге, она просто не чувствовала их, очень удачной оказалась покупка. За десять дней и подошвы, и каблуки как новенькие, без единой потёртости, а ведь она в них и в поле, и в море, и по каменистым дорожкам целыми днями.

По спирали спустились на другую сторону сопки. Вошли в пятиэтажку. Она запомнила адрес. Позвонили. Дверь распахнула пожилая приятная женщина.