Земное счастье

— А ты откуда знаешь, крутит он или нет? — спросил тот.

— Он мне сам сказал.

— Мало ли что он скажет!

— Маран никогда не врет, — возразил Дан. — И к тому же никто его за язык не тянул. Он мог ничего и не говорить, если у него были такие намерения.

— Ага! Значит, намерения он от тебя скрыл бы? То есть знал бы, что это тебе не понравится. Удивительно! Она даже тебя сумела перетянуть на свою сторону!

— Кто — она?

— Наи, кто ж еще? Ну Артур ладно. Если б у меня была такая жена, заявил он мне, вперив в меня честный взор, я ни на одну женщину больше не взглянул бы… Но бог с ним! Кто ему Маран? Командир. Но ты-то! Друг ты ему или кто?

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду то, что мужчина должен быть свободен. Жена или любимая женщина, как угодно, это хорошо, но извините…

— Все не так просто, Патрик, — начал Дан и замолчал, потому что дверь снова открылась, и Маран вошел в комнату. Он бросил куртку на кровать, сел и поинтересовался:

— Что обсуждаете?

— Твой роман с кариссой, — сказал Патрик и испытующе посмотрел на него.

Но Маран только пожал плечами и спросил:

— Из арбалета стрелять умеешь?

— Это такой лук с прикладом? Нет, не доводилось! А зачем тебе?

— Да кар Асуа пригласил меня на охоту. Хорошо бы поехать.

— Взглянуть стоит, — согласился Патрик.

— Стоит. Но охотятся они с арбалетами. Надо бы узнать, как с ними обращаться. Ладно, как-нибудь разберусь.

— Конечно, разберешься. Вряд ли они принципиально отличаются от обычного лука.

— Вряд ли, — согласился Маран. — А что здесь у вас происходит? Обедали?

— Нет, — сказал Патрик. — Пообедаешь тут. Со всеми этими книгами…

Маран встал.

— Закажу обед наверх. А ты позови ребят. Заодно и поговорим.

Когда хозяйка собрала пустые тарелки и водрузила на стол поднос с соти, Маран взял свой стакан, подождал, пока за хозяйкой закроется дверь, и спросил:

— Все закончили работу?

— Я не успел, — признался Дан, — еще две книги.

— Какие?

— Романы.

— Ладно, не страшно, потом сделаешь. Ну что, обменяемся добытым? Начнем с математики. Что скажешь, Патрик?

— Уровень примерно нашего семнадцатого века, — объявил Патрик снисходительным тоном. — Арифметика, алгебра, евклидова геометрия, тригонометрия, начатки математического анализа. Если судить по датам, развитие поступательное и очень-очень медленное. Но ровное. Ничего необычного.

— Так. Физика?

— Ньютоновский уровень, — сообщил Дан. — Классическая механика. Оптика, особенно прикладная. Но главная часть полностью отсутствует. Даже электричество еще не открыто, что говорить о радиоактивности.

— Радиоактивность они открыть, как я понимаю, и не могут, — заметил Маран. — Мы же не обнаружили на планете никаких радиоактивных элементов.

— Если они и были, то выработаны до конца, — согласился Дан.

— То есть сведения о радиоактивности им могли достаться только в виде чистого знания. Но не достались?

— Нет, — сказал Дан. — Никаких признаков.

— Астрономия?

— Довольно развита. Разумется, без астрофизики и прочих более новых ответвлений. Гелиоцентрическая система принята очень давно, мне даже не попалось сведений о других представлениях. Отличные звездные карты… да, название планеты! Они называют ее Туу. Не знаю, можно ли предполагать, что это искаженная Эдура. Похоже, но… Так, значит, карты. Хорошие, подробные, моментами даже кажется, что чересчур подробные. Но, Маран, ты задал слишком сложную задачу. У них очень неплохие телескопы. Я не могу судить, насколько их карты соответствуют их телескопам. Может, да, может, нет, это надо как следует проанализировать. Имея полные данные о телескопах. Словом, ручаться ни за что не могу.

— Я понимаю. Я не прошу, чтобы ты и вообще кто-либо ручались за точность своих выводов. Меня интересуют ваши впечатления. Значит, ни да, ни нет?

Дан кивнул.

— Тоже дело. Так, Артур?

— В биологических науках у них неплохо развита описательная часть, — сказал Артур медленно, было видно, что он взвешивает каждое слово. — Ботаника, зоология, анатомия человека. Даже микробиология. С физиологией похуже. Зато есть клеточная теория. Правда, нет ни теории наследственности, ни эволюционной теории. Вообще они очень увлекаются классификацией, я обнаружил десяток систем. Но там где нужны более совершенные исследовательские методы, аппаратура — полная пустота.

— Если я правильно помню, — заметил Маран, — ни у Дарвина, ни у Менделя особой аппаратуры не было.

— Это верно. Но…

— Но у них была голова, это ты хочешь сказать? Кстати, тебе не показалось, что их биохимия сложновата? Собственно, само наличие биохимии не совсем естественно для такого уровня, нет?

— Возможно, — согласился Артур, — но у них довольно-таки развита общая химия. Я бы отнес ее уровень примерно к нашему девятнадцатому веку. А у нас тогда уже была биохимия, правда, в зачаточном виде. Но опять-таки, заключить, что это чистое знание, я не берусь.

— А медицина?

— Не совсем примитивна. Использует множество лекарственных растений, хирургические методы. С асептикой и обезболиванием. Но от совершенства далека.

— И ничего неожиданного?

— Как будто нет. О медицине мне судить труднее.

— Словом, из естественных наук ничего почерпнуть не удалось, — резюмировал Маран. — Пошли дальше. История.

— С истории следовало бы начать, — заметил Патрик.

— Следовало бы. Если б она нам что-то дала.

— Не дает?

— Ну… Я посмотрел половину, мы с Даном ее поделили.

— Ах ты и работал, — сказал Патрик. — Не только амурами занимался.

— Не только. — Маран был невозмутим. Дан все ждал, когда он рассердится, но тот, видимо, твердо решил на подначивания Патрика не реагировать. — Кстати, я взял на себя еще и философию. И должен вам сказать, их философия меня потрясла.

— Чем? — спросил Дан с любопытством. Он знал, что Марана потрясти нелегко.