Земной круг. Компиляция. Книги 1-9.

— Все было не так, — хмуро буркнул Логен.

— А, какая разница! Главное — исход. Наконец-то Север живет мирно. Поздравляю!

— Бетод рассказал пару вещей.

— Правда? — беспечно осведомился Байяз. — Помнится, его беседы отличались унылым однообразием, все о себе да о себе — чего достиг, к чему стремится. Такое отсутствие хороших манер весьма утомительно.

— Он сказал, что не убил меня из-за тебя. Что ты мою жизнь у него выменял.

— Что правда, то правда. За ним числился должок, вот он твоей жизнью и расплатился. Понимаешь, я всегда пекусь о будущем. Я догадывался, что мне пригодится человек, способный разговаривать с духами, а ты вдобавок был прекрасным спутником в моих странствиях.

— Было бы хорошо, если бы ты об этом сказал, — процедил Логен, едва не скрипнув зубами.

— А ты не спрашивал, мастер Девятипалый. Помнится, тебя мои планы не интересовали, да и я не желал тебя обязывать. Не слишком хорошее начало для будущей дружбы начать с «я тут недавно спас твою жизнь».

Байяз, как обычно, все очень толково объяснил, но дурное настроение не улучшилось. Логен чувствовал себя боровом, которого выменяли на ярмарке.

— А где Ки? Хорошо бы с ним…

— Умер, — отрывисто сказал Байяз, словно ножом пырнул. — Нам его очень не хватает.

— Значит, вернулся в грязь …

Логен вспомнил, как пытался спасти жизнь ученику мага, вспомнил долгий путь под дождем, желание совершить правильный поступок… Впрочем, особой жалости он не чувствовал. Да и где ей взяться, сколько смертей кругом. Логен словно онемел внутри.

— Вернулся в грязь… — задумчиво пробормотал он. — А ты все такой же, да.

— Конечно.

— Вот она, цена выживания: помянуть погибших, произнести нужные речи, а потом жить дальше и надеяться на лучшее.

— Разумеется.

— Надо смотреть правде в глаза.

— Тоже верно.

Логен размял ноющий бок, чтобы хоть что-то почувствовать. Боль не принесла облегчения.

— Я вчера потерял друга.

— Кровавый был день. Но мы победили.

— Да неужели? Ради кого?

Среди руин суетились люди, словно муравьи в разворошенном муравейнике. Искали уцелевших, находили трупы. Вряд ли они сейчас чувствуют себя победителями. Его победа не радовала вовсе.

— Мне к моим надо, — пробормотал он, не двигаясь с места. — Помочь с похоронами, с ранеными.

— Однако ты стоишь здесь, и смотришь вниз… — заметил Байяз.

Зеленые глаза первого из магов стали тверды, как камень. Логен с самого начала знал за ним эту суровую твердость, однако все время о ней забывал. Привык не замечать.

— Я прекрасно понимаю твои чувства. Исцеление — для молодых. С возрастом терпеливое отношение к раненым медленно, но неумолимо исчезает, — продолжил маг, приподняв брови и поворачиваясь к изуродованной панораме города. — Я очень стар.

Он поднес кулак к двери, готовясь постучать, но замер, нервно почесывая ладонь.

Он помнил ее запах — сладковатый, с кислинкой. Помнил силу ее рук, хмурое лицо, освещенное огнем костра. Помнил тепло ее тела, прижимавшееся к нему в ночи. Он сознавал, что между ними происходило что-то хорошее, несмотря на все резкие слова. Есть люди, которым добрые слова не подвластны. Надежды у него особой не было; такому, как он, без надежды легче. Но если ничего не вложить, то ничего и не получишь.

Логен сжал зубы и постучал в дверь. Тишина. Он закусил губу и снова постучал. Потом насупился и, внезапно потеряв терпение, толчком распахнул дверь.

Ферро обернулась: одежда мятая, замызганная, в широко раскрытых глазах сквозит волнение, кулаки сжаты. При виде Логена на ее лице отразилось разочарование, и сердце Девятипалого глухо стукнуло.

— Это я, Логен.

Ферро хмыкнула и склонила голову набок, угрюмо глядя в окно. Прищурилась, подошла к подоконнику — и резко свернула в сторону.

— Вот!

— Что? — недоуменно пробормотал Логен.

— Слышишь?

— Что?

— Их слышишь? — Она подошла к стене и прижала к ней ухо.

Логен не представлял себе, что произойдет. С ней всегда было непросто, но такого он не ожидал. Придется идти напролом, другого выхода не оставалось.

— Я теперь король… — Он фыркнул. — Король Севера, представляешь? — Он ждал, что она рассмеется ему в лицо, однако Ферро замерла, прислушиваясь к чему-то в стене. — Мы с Луфаром теперь короли. Можешь представить менее подходящих для этого ублюдков, а?

Нет ответа.

Логен облизнул губы. Ладно, пойдем напрямую.

— Ферро… Так случилось… Ну, что мы с тобой… — Он шагнул к ней. — Я не хотел… Я не знал… — Он положил руку ей на плечо. — Ферро, я вот что хочу сказать…

Она резко обернулась и зажала ему рот рукой.

— С-с-с!

Схватила за рубаху, заставила опуститься на колени, а сама прижала ухо к плиткам, напряженно прислушиваясь.

— Вот, слышишь? Там! Слушай! Ты их слышишь?

Он осторожно протянул руку к Ферро, коснулся ее шеи, провел шершавыми пальцами по ее коже. Она передернула плечами, отмахнулась, и он нахмурился. Может быть, он просто вообразил себе что-то хорошее, а она о нем и не помышляла? Ему так сильно этого хотелось, что он все придумал.

Он поднялся с колен, сухо кашлянул.

— Не важно. Может, я потом еще зайду.

Она не шелохнулась, прижав ухо к плиткам. Даже не взглянула в его сторону.

Логен Девятипалый не чурался смерти. Он с ней всю жизнь был близок. Он видел, как сжигали тысячи тел после битвы при Карлеоне. Он помнил братские могилы в безымянной долине в Высокогорье. Он прошел по грудам человечьих костей на месте уничтоженного Аулкуса.

Но даже Девять Смертей, человек, которого боялся весь Север, никогда прежде не видел такого зрелища.

Вдоль широкой дороги тянулись груды трупов. Тела уложили штабелями высотой по грудь. Сотни, тысячи трупов — не сосчитать. Похоже, их пытались прикрыть, но тел было слишком много, а мертвым все равно. Ветер трепал рваную холстину, кое-где придавленную обломками балок.

В начале дороги уцелели несколько статуй. Какие-то древние короли скорбно взирали с пьедесталов на трупы, сваленные к их ногам. Тут Логен сообразил, что это не страна мертвых, а аллея Королей.

Шагов через сто статуи исчезли, остались только постаменты; на одном торчал обломок каменного сапога. К ним жались какие-то страдальцы — полуживые, истерзанные. Кто-то, сидя на камне, равнодушно выдирал клочья волос с головы, глядя в пустоту. Кто-то надрывно заходился кашлем, прижимая ко рту окровавленную тряпицу. На земле скорчились мужчина и женщина, иссохшие, будто скелеты, обтянутые сморщенной кожей. Из груди женщины вырывалось надсадное, хриплое дыхание. Мужчина не дышал.