Земной круг. Компиляция. Книги 1-9.
Шрифт:
Он горделиво задрал подбородок, выпятил грудь. Потом нахмурился и провел пальцем по длинной царапине под ключицей.
— Проклятье.
— Поранился пилкой для ногтей?
— Для человека пониже ростом тот беспощадный удар мечом мог стать смертельным, скажу я тебе! Но я перенес его отважно, без жалоб, и продолжал сражаться как тигр! Хотя по доспехам струилась кровь… струилась, повторю! Боюсь даже, не останется ли шрама.
— Который, несомненно, станет предметом твоей великой гордости. Можно прорезать дырки во всех рубашках, чтобы им беспрепятственно любовалась публика.
— Не знай я тебя, мог бы подумать, что надо мной насмехаются.
— Отлитую, конечно, из гуркского золота.
Рогонт немного помолчал, хмурясь.
— Мир не так прост, генерал Меркатто. Бушует великая война.
Она фыркнула.
— Думаешь, я не заметила? Кровавые Годы, как-никак.
Он тоже фыркнул.
— Кровавые Годы — всего лишь последние, мелкие стычки. Война эта началась задолго до того, как мы с тобой появились на свет. Борьба между гурками и Союзом. Или, во всяком случае, между силами, которые ими руководят, — церковью Гуркхула и банками Союза. Их поле битвы повсюду, и каждый человек должен выбрать какую-то сторону. На Срединной земле остаются только трупы. Орсо — на стороне Союза. Его поддерживают банки. Поэтому и мне нужна своя поддержка. Каждый преклоняет перед кем-то колени.
— Возможно, ты не заметил, но я… каждая.
Рогонт снова расцвел в улыбке.
— О, конечно, заметил. Это было вторым, что привлекло меня к тебе.
— А что было первым?
— Ты можешь помочь мне объединить Стирию.
— С какой стати я должна это делать?
— Объединенная Стирия… могла бы стать не менее великой, чем Союз. Не менее великой, чем Гуркхул. И даже превзойти их величием! Она могла бы не зависеть больше от их борьбы и жить спокойно. Мы никогда не были ближе к этому! Никанте и Пуранти наперебой ищут моей благосклонности. Аффойя всегда ею пользовалась. Соториус — мой человек, при условии некоторых незначительных уступок Сипани, таких, как несколько островов и город Борлетта…
— А что об этом скажут жители Борлетты?
— То, что я велю им сказать. Они — изменчивая толпа, как ты сама убедилась, когда они спешили преподнести тебе голову своего возлюбленного герцога Кантейна. Мурис давно уже подчинен Сипани, а Сипани сейчас подчиняется мне, номинально, во всяком случае. Силы Виссерина сокрушены. Я уж не говорю о Масселии, Итрии и Каприле. Их независимый дух полностью подавлен, думается мне, еще тобой, когда ты работала на Орсо.
— А Вестпорт?
— Мелочи, мелочи. Часть то ли Союза, то ли Канты… смотря кого спросишь. Нет… главное, что нас сейчас беспокоит, — это Талин. Ключ к замку, ступица колеса, недостающая деталь в моей большой мозаике.
— Тебе, похоже, нравится слушать собственный голос.
— Я нахожу, что он говорит много дельного. Армия Орсо разбита, и с нею, словно дым на ветру, рассеялась его сила. Он имеет привычку хвататься первым делом за меч, как, впрочем, и некоторые другие… — Рогонт, подняв бровь, многозначительно глянул на Монцу, и та жестом попросила его продолжать. — Сейчас, когда меч сломан, он обнаружит, что у него нет друзей, которые его поддержали бы. Но уничтожить Орсо — это только часть дела. Мне нужен кто-то, кто его заменит и направит беспокойных горожан Талина в мой гостеприимный загон.
— Дай знать, когда найдешь подходящего пастуха.
— О,
он уже найден. Человек опытный, умелый, невероятно живучий, имеющий устрашающую репутацию. Человек, которого в Талине любят гораздо больше, чем самого Орсо. Человек, которого он пытался убить на самом деле… за попытку украсть у него трон?Монца сощурилась.
— Мне и тогда не нужен был его трон. Не нужен и сейчас.
— Но поскольку он будет свободен… Допустим, ты отомстила, и что потом? Ты достойна того, чтобы тебя помнили. Достойна своими руками формировать эпоху. — То же самое сказал бы Бенна, и Монца вынуждена была признаться себе самой, что ей приятна лесть. Приятна возможность снова находиться вблизи сильных мира сего. Она привыкла и к тому, и к другому, но так давно не ощущала вкус привычной славы… — И, кстати сказать, какая месть может быть лучше, чем претворение в жизнь величайшего страха Орсо? — Все существо ее откликнулось на эти слова, и Рогонт одарил ее лукавой улыбкой, показывая, что понял это. — Буду с тобой честен. Ты мне нужна.
— Буду с тобой честна. Ты мне нужен. — Гордость Трясучки воспряла от этих слов, и она одарила его лукавой улыбкой, показывая, что поняла это. — Вряд ли у меня во всем Земном круге остался хотя бы один друг.
— Сдается, ты умеешь заводить новых.
— Это тяжелей, чем ты думаешь. Всем и всюду оставаться чужой. — Могла бы и не говорить, уж он-то знал, сам прожил так последние несколько месяцев. Она не лгала, насколько мог судить Трясучка, просто ловко поворачивала правду в ту сторону, которая была ей выгодна. — Да и трудно порой бывает отличить друга от врага.
— Что правда, то правда. — И этого могла бы не говорить.
— Думаю, там, откуда ты приехал, верность считается благородным качеством. А здесь, в Стирии, человек вынужден подчиняться обстоятельствам. — Верилось с трудом, что человек, улыбающийся так сладко, может таить за душою что-то темное. Но ему сейчас все казалось темным. У всех и вся внутри припрятан был нож. — Например, твой друг и мой, генерал Меркатто и великий герцог Рогонт. — Взгляд обоих глаз Карлотты сосредоточился на его единственном глазе. — Интересно, где они сейчас, что поделывают?
— К черту! — рявкнул он с такой яростью, что она отпрянула. Испугалась, как бы не стукнул головой о стену.
Что ему и хотелось сделать. Или треснуться собственной. Но лицо Карлотты тут же разгладилось, и она улыбнулась, словно необузданная ярость нравилась ей в мужчинах больше всего.
— Змея Талина и Червяк Осприи. Они подходят друг другу, эта вероломная парочка. Величайший лжец Стирии и величайший убийца. — Она нежно провела пальцем по шраму у него на груди. — Что будет, когда она доведет свою месть до конца? Когда Рогонт ее возвысит и сделает своей марионеткой в Талине? Найдется ли место для тебя, когда кончатся Кровавые Годы? Кончится война?
— Для меня нигде нет места без войны. В этом я уже убедился.
— Тогда мне страшно за тебя.
Трясучка фыркнул.
— Счастлив, что ты прикроешь мне спину.
— Хотелось бы мне сделать больше. Но тебе известно, как решает свои проблемы Палач Каприле. И герцог Рогонт не питает большого уважения к честным людям…
— Я не питаю ничего, кроме глубочайшего уважения, к честным людям, но сражаться голым до пояса? Это так… — Рогонт скорчил гримасу, словно вместо вина хлебнул молока, — …банально. Уж этого ты от меня не дождешься.