Земной круг. Компиляция. Книги 1-9.

Он даже не удосужился прихватить с собой кремень и огниво. А если бы и прихватил, то не обладал должными навыками, чтобы развести костер. И все равно еды, которую можно было бы приготовить, у него не было. Он потерялся во всех смыслах этого слова. Очень быстро он угодил в когтистые лапы голода, холода и страха, которые теперь беспокоили гораздо больше, чем когда-либо укоры совести. Наверное, побег следовало продумать тщательнее, но побег и раздумья не смешивались, как масло и вода. Он винил Коску. Винил Лорсена. Винил Джубаира, Шила и Суфина. Винил каждого ублюдка из тех, что сумел вспомнить, за исключением самого главного — того, который мерз и голодал в седле, все больше теряясь с каждым мигом.

— Дерьмо! — рявкнул он в пустоту.

Его надежная лошадь дернула ушами и пошла. Она сделалась равнодушно спокойной к его вспышкам ярости. Темпл глянул на кривые ветки, на луну, чей свет пробивался через полосы стремительных облаков.

— Боже, — пробормотал Темпл, слишком отчаявшись, чтобы задумываться, насколько по-дурацки выглядит. — Ты меня слышишь? — Никто, конечно, не ответил. Бог не отвечал таким, как он. — Я знаю, что не был достойнейшим. И даже не был особенно хорошим… — Он вздрогнул. Как только ты соглашаешься с Его существованием, пропадает всякий смысл юлить и скрывать правду. — Ну, ладно, я весьма плохой, но… Но я ведь далеко не худший. — Беззастенчивое хвастовство. Но из этого можно было бы сделать неизбитую надпись на могильном камне. Если не считать, что некому будет ее вырезать, когда он умрет здесь в пустошах и истлеет непогребенный. — Уверен, что могу исправиться, но только в том случае, если ты снизойдешь и дашь мне… еще одну попытку. — Наглость и еще раз наглость. — Всего лишь одну…

Никакого ответа. Лишь еще один порыв ветра, заставивший шелестеть листву. Если Бог есть, то он — весьма необщительный подонок, а если нет…

И вдруг Темпл уловил слабый рыжеватый отблеск между деревьями.

Огонь! Радость всколыхнулась в его душе!

Но тут же осторожность взяла верх.

Чей это костер? Дикарей, которые стоят всего лишь на одну ступеньку выше животных и собирают отрезанные уши врагов?

Затем он уловил запах жареного мяса, и живот издал долгое и грозное урчание. Такое громкое, что Темпл испугался, что его услышат. В молодости он так часто голодал, что считал себя большим докой по части терпения, но, как и во всем прочем, в борьбе с голодом надо упражняться, иначе теряешь мастерство.

Мягко натянув повод, он остановил коня, как можно тише соскользнул с седла и привязал животное к ветке. Пригибаясь, пробрался через кустарник и переплетение теней от корявых веток, шепотом ругаясь, когда цеплялся одеждой и обувью за колючки.

Костер горел посреди маленькой поляны, на огне жарился насаженный на прут какой-то мелкий зверек. Темпл с трудом подавил желание впиться в него зубами. Между костром и потертым седлом расстелено одеяло. К дереву прислонен круглый щит с металлической оковкой, которая вкупе с деревянной основой носила следы частого употребления. Рядом — топор с тяжелым, зазубренным лезвием. Не надо быть знатоком оружия, чтобы догадаться с первого взгляда — он создан рубить людей, а не деревья.

Ночевка одиночки, но воровать у него ужин — идея очень вредная для здоровья.

Темпл отвел взгляд от мяса, собираясь отступить. Рот наполняла слюна, а желудок сводили болезненные спазмы. Возможная смерть от топора не слишком обнадеживает в любое время, но голодная смерть маячила гораздо явственнее. Он медленно выпрямился, намереваясь уйти…

— Хорошая ночка, — выдохнул голос с северным произношением прямо в ухо Темпла.

Он замер, волоски на шее встали дыбом.

— Немного ветрено, — удалось с трудом выдавить из пересохшего горла.

— Бывало и похуже. — Холодное острие уперлось в спину Темпла. — Покажи свое оружие, но медленно, как улитка зимой.

— У меня… нет оружия.

— Что? — после удивленного молчания переспросил незнакомец.

— У меня был нож, но… — Темпл отдал его костлявому фермеру, чтобы тот зарезал его друга. — Я его потерял.

— В великой пустоши и без клинка? — Будто это так же странно, как быть без носа. Темпл пискнул по-девчачьему, когда широкая ладонь проскользнула под его рукой и принялась ощупывать. — И правда, нет. Если ты только не прячешь нож в заднице. — Неприятное предположение. — Я не буду там искать. — А вот это уже радует. — Ты безумец?

— Я — стряпчий.

— Одно другому не мешает.

— Ну… возможно.

Снова молчание.

— Ты законник Коски?

— Был.

— Ха!

Острие убралось, оставив на коже болезненную точку. Очевидно, некие гадости, даже покинув тебя, способны оставить напоминание о себе, если пробыл с ними достаточно долго.

Человек прошел мимо Темпла. Здоровенная, черная, косматая фигура. Широкий нож поблескивал в кулаке. Сняв меч с пояса, он бросил его на одеяло, уселся рядом, скрестив ноги. Красные и желтые язычки пламени отражались от металлического глаза.

— Порой жизнь водит нас странными путями, не находишь?

— Кол Трясучка, — пробормотал Темпл, не зная — радоваться или печалиться.

Северянин потянулся и двумя пальцами прокрутил вертел. Жир капнул в огонь.

— Голодный?

— Это вопрос… — Темпл облизнулся. — Или приглашение?

— Тут больше, чем я могу съесть. Ты бы привел лошадь, пока она не сбежала. Да, шагай осторожно, — Трясучка кивнул в сторону леса. — Там овраг футов двадцать в глубину и быстрый ручей на дне.

Темпл привел лошадь, стреножил, расседлал и, оставив на спине сырой потник, отпустил искать пропитание. Грустное наблюдение, но голодный человек обычно не склонен заботиться о кормежке для других. Трясучка обрезал мясо с костей и ел с жестяной тарелки, накалывая ножом. Еще куски лежали на кусках коры по другую сторону от костра. Темпл упал перед ними на колени, как пред священным алтарем.

— Огромное спасибо… — Начав жевать, он закрыл глаза от удовольствия, наслаждаясь вкусом. — А я уже было думал, что умру здесь…

— А кто сказал, что ты не умрешь?

Поперхнувшись, Темпл мучительно закашлялся, а потом спросил, только чтобы нарушить томительную тишину:

— Ты здесь один?

— Я понял, что приношу несчастья спутникам.

— И не боишься духолюдов?

Северянин покачал головой.

— Я слышал, они перебили уйму народа в Дальней Стране.

— Когда придут убивать меня, услышу. — Трясучка отбросил тарелку и прилег, опираясь на один локоть. Изуродованное лицо скрывалось в темноте. — Человек может непрестанно обсираться, ожидая неприятностей, а смысл?

И правда…

— Ты все еще охотишься на девятипалого.

— Он убил моего брата.

— Мне жаль.

— А мне нет. Мой братец был редкостным дерьмом. Но родня есть родня.

— Не знаю… — Родственники Темпла редко задерживались в его жизни. Мать умерла, жена умерла, дочь умерла. — Я могу назвать родней разве что… — он хотел назвать имя Суфина, но понял, что тот тоже мертв, — Никомо Коску.

— По моему опыту, не самый безопасный человек, — проворчал Трясучка, сдерживая смех. — Лучше не иметь его за спиной.