Земной круг

В Москве венецианец сначала был поселен в Кремле в одном доме с Аристотелем Фиораванти (Фрязином). Последний только что возвратился из поездки на север Руси, после чего отправил Галеаццо Мариа Сфорца, герцогу Миланскому, двух белых кречетов.

По земле Москвы расхаживал и Людовик Болонский, посол Бургундии. Он сумел один пройти через Татарию и теперь отдыхал на посольском дворе.

Приезжие изучали московский меховой рынок, собирали сведения о пушном торге в Великом Новгороде.

Великий князь в парчовом кафтане на соболях принял венецианца и бургундского посла, по рождению земляка Аристотеля Фрязина.

В январе 1477 года Людовик Болонский отбыл в долгий путь ко двору Карла Смелого. Застал ли он в живых повелителя Бургундии? В том же году герцог, мечтавший об императорской короне, пал жертвой своей честолюбивой мечты, и мстительный Людовик Одиннадцатый, бывший пленник Карла, вскоре двинул в Бургундию свои войска.

В архивах города Дижона и в самом Париже, может быть, сохранились пергаментные листы с описанием путешествия Людовика Болонского в Тавриз и Московию. В этих архивах могут быть сведения поважнее, например, посольские донесения о пребывании Афанасия Никитина у Узун-Гассана.

Контарини, получив в подарок от Ивана Третьего серебряную чашу для меда, отбыл из Москвы вскоре после отъезда Людовика в Бургундию.

Казимир Четвертый Ягеллон, властитель Польши и Литвы, стал ловить Контарини еще на дороге и звать венецианца к себе в Троки. Такое нетерпение станет понятным, если припомнить одно обстоятельство.

К тому времени неугомонный Тревизан, прощенный великим князем и выпущенный из беклемишевской людской, сумел добраться до Золотой Орды и привезти оттуда в Венецию двух татарских послов — темника Тамира и какого-то Брунахо Батыря. Ордынцы раскатывали по каналам Венеции и вымогали у дожа подарки — самоцветы, дорогую одежду и звонкие дукаты, которые особенно были им по душе.

Татары клялись, что они готовы пойти на Царьград с целью его освобождения от власти турок, и… продолжали свои вымогательства.

Венецианская сеньория приказала Тревизану снова ехать в Орду сопровождать татарских послов, но по дороге задержаться в Польше и Литве. Оказывается, Казимир Ягеллон как огня боялся своих ордынских союзников и умолял: если они уж и пойдут на Царьград из Сарая, то пусть изберут такой путь, который не заденет польско-литовских владений. Контарини, вернувшийся с Востока, и выступил в роли советчика при дворе Казимира.

Тут появляется новое лицо, о котором мы еще будем говорить в нашей книге. Это римский ученый Филиппо Каллимах (Буонаккорси), соединявший ученость гуманиста с неукротимостью и крайней решительностью нрава.

Когда-то папа Павел Второй, нарумяненный и набеленный, как блудница, подверг Каллимаха и его товарищей по первой Римской академии жестокому преследованию за вольнодумство, излишнее увлечение древней историей и непочтительные отзывы о Ватикане. Каллимах успел убежать от жаровни и клещей палача. Ученый скитался в рощах Родоса и по улицам Царьграда, а потом поехал в Польшу, где Казимир Четвертый назначил Каллимаха наставником наследника престола.

Папа не раз требовал выдачи ненавистного ему Каллимаха, но из этого ничего не получалось.

Этот любитель русской браги, привыкший завершать ученые споры тяжелой суковатой палкой, трудился в Польше над историей Аттилы, писал стихи и изучал архивы и древние чертежи.

Каллимаху были доступны редкостные рукописи, вроде той, что нашли потом в Варшаве. При «Варшавском» манускрипте Птолемея 1467 года находилась карта северных стран с очертаниями Гренландии и Исландии; на ней было указано место обитания гиперборейцев.

Филиппо Каллимах знал мир по Птолемею. Римский изгнанник в Гиперборейских горах узнавал горы венедов и аланов. Он обращал также свой взор на Балтику, разыскивая там загадочные для нас реки Херсиник и Фурсту. Каллимах описывал священные рощи литовцев и могучих лосей сарматских лесов.

Живя в Польше с 1468 года, Каллимах видел там русских, татар и других иноземцев, проезжавших через владения Казимира. Контарини определенно указывает на Филиппо Каллимаха, как на своего знакомого, правда не называя имени наставника королевского сына.

Контарини и Каллимах виделись в 1473 году. На обратном пути из Азии венецианец мог уже не застать Каллимаха в Польше.

Многоопытный Филиппо Каллимах в начале 1477 года сам выехал в Венецию и Рим. И не только потому, что был помилован Сикстом Четвертым.

Тревизан со своими ордынскими батырями сидел в Польше и ждал приказа из Венеции. Там же в то время бушевал неукротимый Каллимах.

Едва не стуча своей палицей Геракла по зеркальному полу сената, Филиппо настаивал на прекращении затеи с освобождением Царьграда при помощи Золотой Орды. Он добился отмены решения сеньории и вернулся в Польшу. Тревизан был немедленно отозван, а саранские послы поехали на Волгу одни, увозя то, что они успели выманить у своих венецианских союзников. Но зато Венеция получила от них богатые сведения об Азии.

Филиппо Каллимах, принятый Сикстом Четвертым в 1477 году, уже мог поделиться новостью, которая не могла не взбудоражить польский двор, так наслышанный в этих годах о жемчужном Ормузе и алмазной Индии. Он должен был рассказать о плавании Яна из Кольно.

Уроженец Польши занялся поисками морской дороги в Индию! Мореход Ян из Кольно в 1476 году был отправлен датским королем в северные моря — плыть к западу с целью сыскать индийский берег. Каллимах любил подобные новости. Об этом можно судить по тому, что спустя несколько лет он доносил в Рим об открытии огромного полярного острова русскими людьми.

Известие о Яне из Кольно дошло до нас в более поздних печатных источниках.

В наше время профессор Болеслав Ольшевич во Вроцлаве напечатал две работы — «О Яне из Кольно» и «Польша и открытие Америки». Жаль, что они не переведены на русский язык!

Ян Кольненский в поисках новых стран доходил до Исландии, Гренландии и Лабрадора. Он открыл пролив, который посчитали за проход в Индию.

Как бы то ни было, мы видим здесь известную связь с данными карты «Варшавского» манускрипта 1467 года, отразившей полярный мир. И что побудило Яна из Кольно пуститься в такой далекий поход через полярные моря?

Если при польском дворе знали о Яне из Кольно, то Казимир Четвертый и Каллимах, естественно, ожидали тогда новых вестей из Дании.

Чем закончился этот поход кольненского мореплавателя?

Ян из Кольно, сам не зная о том, был последователем Афанасия Никитина, отыскавшего дорогу в Индию.

Когда Контарини вернулся из Москвы в Венецию, там уже около года жил Джон Кабот, принятый в число граждан республики. Есть предположение, что до этого он побывал в Мекке, прослышал там о странах, где родятся пряные плоды, и явился в Венецию для изучения космографии и мореплавания.