Земская ведьма. Летняя практика
Шрифт:
Народ постепенно подтягивался, люди расстилали на траве простыни и усаживались небольшими кучками в ожидании невесты. Основной темой для разговора был, разумеется, ультиматум домовых. Все удивлялись, как маленьким хранителям хватило наглости составить подобную петицию и очень неодобрительно косились в нашу сторону. Часть поселян считало ультиматум какой-то шуткой накануне свадьбы, однако другая часть всерьез призадумалась. И абсолютно всех смущал пункт про «недопущение бракосочетания Вячко и Любавы». Я слышала, как гости переговаривались между собой.
«И
«Говорят, Михайло с ейным отцом мастерские хочет объединить…»
«Своей ему мало?»
«А ведь Маришка-то не пришла…»
«Неудивительно!»
Время шло. Жара сменилась прохладой, комары благодаря нашему с Даринкой зелью никому не мешали, но гости все равно злились.
«Долго ждать-то еще?»
«У меня уже в животе урчит».
«А я пить хочу».
«Держи воду».
«Сдалась мне твоя вода! Я про другое питье говорю!»
«У нас жрец, кажись, уснул!»
«Ну так будите, чего вылупились!»
Олеся была сама не своя. Она сидела в окружении подруг – Ленки, Людмилы и еще двух незнакомых мне девушек, и мяла в руках ромашки, отрывая лепестки один за другим. Я могла прочитать по ее губам «едут-не едут?».
Настасья Сергеевна тоже начала волноваться. Она предлагала гостям взятые из дома лепешки и кувшины с теперь уже теплой водой, но сама не ела и не пила.
Одни только дети не замечали угрюмости взрослых и носились наперегонки между деревянными истуканами. Я заметила среди шантрапы рыжего мальчишку с веснушками, который бегал быстрее других и, видимо, был заводилой. Пару раз на него прикрикнула женщина с ниткой бирюзовых бус на шее и Ленка, но пацан их не слушал и продолжал беситься.
Я уже сто раз пожалела, что не взяла с собой фамильяра. Просто мы с Дариной решили, что нечего лишний раз мучить животных и что пусть они лучше подождут нас дома – в теньке.
А все-таки до чего скучно! Я уже подумывала раскинуть карты, как вдруг раздался зычный голос Неждана Егорыча:
– Едут, е-е-еду-у-ут!
Гости будто проснулись от волшебного сна и даже жрец бодро стукнул своим посохом. Все повскакали с мест, свернули простыни и выстроились вдоль идолов, образуя некое подобие коридора.
Настасья Сергеевна трясущимися руками взяла спрятанный в тени статуи Макоши каравай и приготовилась поднести его новобрачным.
Все напирали друг на друга, чтобы лучше рассмотреть невесту, только… невесты не было. На поляну въехали Вячко с отцом – угрюмые и растерянные. В гробовом затишье, которое обыкновенно предшествует буре, Михайло в парадной красной рубахе спустился с коня и подошел ко мне.
– Ну что, ведьма! – горько сказал он. – Ты оказалась права...
Глава 19
Каравай выпал из рук Настасьи Сергеевны и разломился на две части. Толпа зароптала. Гости удивленно переглядывались между собой, жрец перебирал бороду.
– Мои услуги уже не нужны, получается? – прошамкал он, растерянно смотря на пригласившего его старосту.
Неждан Егорыч чесал лоб, да так усердно, что казалось, будто он хочет высечь искру.
– Эм…ом…ам… - бубнил
мужик. – А что, собсна, случилось, Михайло? Где невеста?– Невеста сбежала, Егорыч… С другим сбежала… Не по душе ей Вячко оказался… - ответил кузнец.
– Как же твоя ювелирная мастерская?
– Мастерская тоже убежала. С кредиторами… Облапошили меня по всем фронтам! И поделом мне, барану упрямому…
Михайло взглянул на окружавшие его деревянные статуи богов. В глазах каждой он читал осуждение.
– Выходит, Алина тогда все правильно сказала? – выступила вперед Олеся.
– Да, - вместо Михайло согласился Вячко. – Даже про разбойников. Нам на обратном пути попался отряд княжеской дружины. Преступников везли… Ты как хочешь, отец, а мне на твое проклятье наплевать. Я все равно к Маришке иду.
– Мы идем, - встала рядом с братом Олеся.
А потом ее подруги. И баба Клава. И мы с Дариной. И Настасья Сергеевна. И даже староста, за которым подтянулись остальные гости.
Только жрец, не понимающий, что вообще происходит, Михайло и Тихон с Агриппиной остались по другую сторону. Милицы среди них почему-то не было...
– Эх, ладно! – махнул рукой кузнец и тоже встал рядом с сыном. – Идемте уж все к Маришке. Если она меня простит…
– Маришка простит, Маришка добрая! – обнадежила его Ленка.
– И работящая! – вставила баба Клава.
– И очень красивая! – сказала Людмила.
– В таком случае – вперед за новой невестой! – возглавил шествие староста.
Он поправил берет, воинственно подтянул ремень, велел жрецу пока подождать и направился в сторону тихонового дома. Сам хозяин, как лунатик, шел рядом с Нежданом Егорычем, принимал поздравления, но, кажется, все равно не понимал, что присутствует на свадьбе теперь уже собственной дочери. Глаза у старика совсем впали, ноги он переставлял еле-еле… Тень у него была бледная, едва заметная. В отличие от Агриппины.
Меня напрягало, что женщина спокойно шла вместе со всеми и слова против не сказала. Что-то было не так…
А что именно мы узнали, когда подошли к крайней избе на Бедной улице. У ворот нас поджидала плачущая Милица, хотя я видела, что слезы ее наигранные, ненастоящие.
Староста остановился перед ней, а вместе с ним – все остальные гости.
– Ты чего ревешь? – спросил Неждан Егорыч. – Где Маришка?
Милица заревела пуще прежнего и ответила, глотая слезы:
– Маришка… Сестрица моя… Она… записку оставила… не выдержала ожидания… думала, свадьба идет полным ходом и… и… топиться пошла-а-а-!!!
Мое сердце пропустило удар. А у Настасьи Сергеевны и вовсе чуть не остановилось. Женщина вскрикнула и упала в обморок.
– Ты чего несешь! – закричал Вячко и подбежал к Милице.
Я думала, парень прибьет ее на месте, но он схватил ее за плечи и стал трясти.
– Когда она ушла!? Куда!?
– Имеет ли это теперь значение, касатик? – спросила Агриппина и рассмеялась.
Ее смех – нечеловеческий, похожий скорее на карканье – разнесся над толпой. Люди сразу отступили, у кого-то заплакал ребенок. Но Агриппине было уже все равно. Она смотрела на меня с Даринкой и продолжала смеяться: