Зеркала и галактики

Поверх железных полос на воротах была бронзовая решетка с коваными листьями, плодами и древними знаками СерИвов. На листьях серебром были нанесены прожилки, плоды украшены вставками из разноцветных камней, а древние священные знаки сверкали осколками дорогих самоцветов. Дэссу пришло на ум, что для украшения знаков мастера использовали битые камни вроде того Руби, что нашел Мстислав. Ханимун велит своим детям быть бережливыми: да не пропадет никакое добро…

У ворот к скале был прикреплен здоровенный бронзовый кругляш со вмятиной посередине. Рядом на цепях висело толстое бревно в металлической оплетке. Бревно было совершенно неподъемное; считалось, что лишь Ханимун сможет поднять его и ударить в гонг, оповещая о своем новом пришествии. Слуги усердно начищали бронзу каждую весну и осень, и она блестела как новенькая. Сам же гонг и колотушка были древние, и даже князь не знал, откуда взялась вмятина. Быть может, Ханимун уже приходил? Он остался чем-то недоволен, и его провинившиеся хитрые дети не записали это в легендах? У Дэсса мелькнула шальная мысль, не предложить ли Мстиславу ударить в гонг. Вот у кого достанет сил поднять толстенное бревно! Княжич прогнал дурацкое желание и стукнул по гонгу ладонью; металл отозвался коротким низким гулом. Мельтешанки на деревьях смолкли, будто по приказу.

– Откройте, – произнес княжич на языке СерИвов. – Я пришел с миром и дарами и готов петь свои песни во время вашей охоты.

Так полагалось говорить, явившись в чужой замок. В чужой! Отцовский замок больше не был для Дэсса своим.

Снова раскричались мельтешанки, возмущенные явлением пришельцев.

В каменной стене возле гонга открылось круглое оконце, и блеснули настороженные глаза. Дэссу пришлось нагнуться, чтобы оказаться лицом к лицу со стражником. Только так княжич его узнал: сам начальник стражи не поленился выйти к ночным гостям.

– Будь счастлив и живи долго, почтенный Торр, да будет всегда свет в твоем жилище и радость в сердцах домочадцев, – с изысканной вежливостью поздоровался Дэсс. – Я – Дэсс Мат-Вэй, младший сын князя Мат-Вэя, хозяина этого замка и земли, на которой мы стоим. Дозволишь ли ты мне говорить?

Цепкий взгляд Торра ощупал его лицо; серые глаза отсвечивали холодом горного озера в осеннее ненастье. Пучки черных волосков над ними сурово топорщились, шерсть на ушах недобро прилегла.

– Сделай шаг назад, пришелец, назвавшийся именем Дэсса Мат-Вэя, и дай мне взглянуть на твоего спутника.

Княжич отступил. Мстислав не стал нагибаться, уставился Торру в лицо с высоты своего роста. Начальник стражи отвел взгляд первым.

– Мои глаза достаточно оскорблены. Я готов стерпеть и оскорбление моих ушей. Говори, пришелец, назвавшийся благородным именем княжьего сына.

Он не проявил обычной для СерИва любезности; но что возьмешь с начальника замковой стражи?

– Почтенный Торр, я не стану утомлять твой слух описанием моих злоключений, – начал Дэсс. – Скажу главное: мне потребен совет младшей княжны, ясноокой Дэссы, да принесут весенние ливни ей многое счастье. Не окажешь ли ты мне услугу, за которую я готов отблагодарить жаром своего сердца и драгоценным вещественным даром? Не пригласишь ли ты бесценную княжну к воротам? – Насчет «бесценной» княжны Дэсс от волнения напутал, надо было сказать иначе, однако Торр пропустил это мимо своих начальственных ушей.

– Зачем ты пришел сюда, мальчик? – спросил он, отбросив лишние церемонии. Шерсть на ушах поднялась, и они стали похожи на два пуховых шарика.

Поверил! Княжич склонился, чтобы стать одного роста с начальником стражи.

– Мне нужно поговорить с Дэссой; я не знаю, как поступить.

– Младшей княжны нет в замке, – ответил Торр.

СерИвы не лгут. Значит, Дэссы здесь нет.

– Позови мою мать.

– Княгиня покинула замок вместе с князем, да осветит солнце их путь. А вот ты, мальчик, – отчего ты здесь, а не с братом? Днем ты отрекся от него, а ночью примчался просить совета. Пристало ли это княжьему сыну?

Начальнику стражи было известно о разговоре с Кассом в поместье. Сам Касс рассказал, не иначе.

– Я ничего не знал, – честно ответил Дэсс. – Я и сейчас не понимаю, что произошло и зачем. Объясни мне, почтенный Торр.

– Спрашивай у брата и отца. Возвращайся в свой новый дом и жди там.

Язык не повернулся просить второй раз. Княжич сунул руку в карман за своей «вещественной благодарностью». Начальник стражи прянул от оконца, готовый захлопнуть его при новом подозрительном движении.

– Постой. – Дэсс вынул из кармана Руби; в свете белых шаров заиграли кровавые сполохи. – Я добыл этот камень в Долине Черной Смерти. Объясни, что к чему, и я отдам его тебе. – Горло перехватил стыд: торговаться с Торром – еще хуже, чем просить его дважды.

Начальник стражи глянул на Руби с полным равнодушием. Он не был намерен искать себе жену согласно древним обычаям. И впрямь: на что СерИвам бесполезные красные камни, если они готовятся завладеть целым миром людей?

– Я объясню тебе все, – сказал Торр неожиданно. – Взамен ты отдашь другую ценность, которой владеешь.

Княжич поспешно перебрал в мыслях, что у него есть: одежда, ботинки, глайдер, лучемет Мстислава. На что нацелился Торр? Неужели на глайдер? Он им управлять не умеет. А лучемет как поднимет, так и уронит – не по его руке увесистая штука.

– Отдай мне человека, – проговорил Торр. – Твоему отцу по-прежнему нужен хороший начальник стражи. – Торр улыбнулся, меж тонких губ на миг показались острые зубы. Улыбался он столь же редко, как проглядывало солнце во время страшных осенних ливней. – Мстислав силен и ловок, а моя сестра с радостью споет ему нужные песни. – Глаза блеснули холодным серым блеском, похожим на высверк занесенного кинжала.

– Слав, беги! – крикнул Дэсс на языке людей.

Прыгая в сторону глайдера, телохранитель рванул Дэсса за собой. Помчались. Миг, другой… Княжич знал, что им не уйти. СерИвы – охотники, которым нет равных в мире.

Ноги подкосились, словно кто-то ударил под колени. Дэсс и Мстислав рухнули оба; руки и ноги показались набитыми пухом, голову было не поднять. Крикливые мельтешанки утихли, и на площадке стало тихо. Впрочем, тишина лишь почудилась после воплей древесных сторожей. Из открытого оконца, из-за ворот и со стены замка неслось ровное низкое гудение – Кеннивуата-ра, охотничья песня на самого крупного зверя. Обычно СерИвы пели ее для пещерной разрывалы; этот огромный ночной убийца с когтями длинней столового ножа являлся со склонов дальних гор и наводил ужас одним своим ревом. Стада верхоскачей неслись прочь, не разбирая дороги; вонючие ползуны забивались в норы и до капли выдавливали из тела запасы зловонной жидкости; иглики топорщили свои бесполезные мягкие иглы в надежде обмануть зверя и сойти за ядовитые шары-занозы. И только СерИвы шли на охоту, чтобы защитить своих женщин, детей и животных.

Кеннивуата-ра настигала разрывалу мгновенно, даже в прыжке: в воздух взвивался полный сил кровожадный хищник, а наземь шлепался беспомощный вялый тюк. Когтистые лапы слабо подергивались, глаза тускнели, язык вываливался из пасти, а в горле вместо грозного рева рождался жалкий замирающий сип.

В эту ночь СерИвы охотились на человека.

Кеннивуата-ра, негромкая и беспощадная, не утихала. Ровный низкий звук, сопровождающий магию убийства, как будто бы шел отовсюду: со звездного неба, из связки белых шаров над воротами, из-под земли. Из плоских, закрученных в спираль древесных крон одна за другой выпадали безжизненные мельтешанки. Завтра принесут новых сторожей…

Пальцы Мстислава, сжимавшие локоть Дэсса, разжались.

«Беги! – хотел снова крикнуть княжич. – Тебя убьют!»

– Беги, – выдохнул он и сам себя не услышал. Кеннивуата-ра заглушала все.

Охотничья магия убивает любую дичь. Если хоть один из стражей повысит голос и прозвучит краткий пронзительный вой, которым добивают пещерную разрывалу, – это смерть. Если СерИвы будут петь еще сто сорок ударов сердца – тоже смерть. Но они замолчат – ведь Мстислав им нужен живой, да и за гибель Дэсса князь жестоко их покарает.