Зеркала и лица: Солнечный Зайчик

– С ума сошли?! – возмутилась Лили.

– А почему бы и нет? – оскалил мелкие зубки Петтигрю. – По мне, так классная идея. Вышибут змеючьего красавчика с позором из школы или нет, в любом случае плакала репутация Малфоя. Кубка Лучшего Ученика Школы ему уж не видать, как своих ушей.

– По–твоему, это забавно? Это уже не шутка и не шалость. Даже не каверза. Это откровенная подлость.

– Несмотря на то, что твоя горячность меня очень раздражает, Эванс, вынужден признать твою правоту, – кивнул Блэк.

– Согласен, – поддержал Джеймс. – Не нужно вмешивать сюда преподавателей. Давайте смеха ради влюбим в нашего красавчика какую–нибудь забавную зверюшку?

– Крысу, например, – скривил губы Сириус. – Что скажешь, Петти? – с ласковостью тигра обратился Блэк к своему нелюбимому другу.

– Пошёл ты! – пискнул Петтигрю, прячась за спиной смеющегося Джеймса.

– Сириус, да оставь ты его в покое.

– А мне идея с Крысой нравится, – расцвела Нарцисса улыбкой. – Напоить обоих и пусть, когда придут в себя, наш Люци плюётся и долго–долго чистит зубы.

– Отстаньте от меня! – чуть не плача, хмыкнул носом несчастный мальчишка. – Джеймс, ну скажи им!…

Джеймс покашлял, поправил сначала очки, галстук, потом сказал строгим голосом:

– Ребята, отстаньте от Питера немедленно. Он плохая кандидатура. Мисс Эванс, разделяете моё мнение?

– Целиком и полностью.

– Господин Люпин?

– Затея с Амортенцией вообще глупая, как, впрочем, и другие до неё. Но если вам без шалостей не спится, реализуйте её как–нибудь… помягче.

– Во имя здравого смысла, – ухмыльнулся Сириус.

– Во имя здравого смысла, – флегматично кивнул Люпин.

В тот день они так и разошлись, не придя к окончательному решению.

– С остальными мне всё понятно, – обратилась Лили к Нарси, когда девочки остались наедине. – Но почему ты так стремишься насолить Малфою? Зачем тебе это?

– А тебе зачем?

– Он меня однажды унизил.

– Однажды? Меня он унижал много–много раз. Мы же знакомы с ним не в пример дольше. Но дело не во мне.

– В Белле?

– Не совсем.

– В ком же тогда?

– Не твое дело, – с мягкой улыбкой ответила слизеринка.

А что ещё от слизеринки ждать?

***

Вечером Лили с Северусом готовили основу под костерост.

– Как поживают господа Мародеры? – привычно поинтересовался Сев, добавляя в бурлящее в котле зелье тонко порезанную белладонну.

– Как всегда.

– Хулиганят и надоедают всем подряд? Лили, а ты причастна к их нелепым выходкам против Малфоя?

Она замешкалась с ответом и уже решила, было, солгать, но Северус так припечатал её тяжелым взглядом, что Лили, струсив, кивнула.

– Лили! – простонал Сев, потирая тонкими пальцами виски и неприязненно морщась.

– Я… ну, я… немного… не в том, смысле, что немного… просто я…

– Можешь не продолжать.

Мальчик с досадой вогнал нож в столешницу. Тот даже завибрировал.

– Как думаешь, что сделает Малфой с теми, кто выставил его посмешищем перед всей школой?

– Но ты тоже смеялся!

– Я–то в стороне. Почему мне не повеселиться?

– Я думала, тебе понравилось!

– Как Малфой квакал?

– Предпочел, чтобы он кукарекал?

– Мне все равно, какие звуки он издаёт, если ты к этому никак не причастна. А так это …Малфой?

– Я знаю, что Малфой – это Малфой! Не понимаю, что ты хочешь этим сказать?

– Только то, что он здесь.

– Что? – обернулась Лили. – Нет!

Перед ними действительно стоял Малфой. И выглядел он, мягко говоря, странно. Скрестив руки на груди, слизеринец смотрел на них с будоражащей, волнующей, порочной улыбкой.

Лили смутилась под этим насмешливым и одновременно нежным взглядом. Светлые до противоестественности глаза завораживали. И отвращали одновременно.

Лили показалось, что когда–то нечто похожее с ней уже было. Нечто темное, страшное, постыдное и горькое до такой степени, что хочется плакать.

Мазнув по ней презрительным и острым, точно бритва, взглядом, Малфой повернулся к Северусу. Тут Лили запаниковала всерьёз. Слизеринский Принц так смотрел на её маленького зельевара, будто гладил глазами. Вслед за взглядом и тонкая бледная рука потянулась к Северусу. Лили никогда раньше такого не видела. И не хотела видеть. Это было волшебство, но совсем не того толка, о котором грезила она сама. Так передвигаются ночные демоны, незаметно и молниеносно. Только что Люциус Малфой стоял у дверей, и вот он уже прижимает Северуса к стене, мальчишка отчаянно мечется в его руках, абсолютно беспомощный.

Лили была настолько обескуражена увиденным, что стояла посреди комнаты, будто соляной столб.

– Какого Мерлина…?! – хрипел Северус.

– Тебе не уйти от меня, Северус, – с ласковой насмешкой проговорил Малфой, наклоняясь всё ниже и ниже, к гневно и испуганно кривящимся мальчишечьим губам.

– Слезь с меня, придурок! Ты что?!

– Какой же ты грубиян, малыш. Ай–яй–яй! Это всё потому, что в твоей жизни мало ласки. Но я это исправлю, ведь я люблю тебя.

– Ты чего несёшь?! Ты!...

Люциус не стал слушать. Он поцеловал Северуса с такой страстью, будто тот был Шахерезадой, Клеопатрой и Марией Стюарт в одном лице.

Так целуют возлюбленную, о которой мечтали тысячу и одну бессонную ночь...

Сказать, что Северус пытался вырваться, значит не сказать ничего. Он бился в руках слизеринца, как птенец в стальной клетке. Отчаянно и безрезультатно.

– Доверься мне, Северус, – с многообещающим придыханием протянул сумасшедший блондин. – Позволь научить тому, что понравится нам обоим… Я так хочу тебя!

– Ступефай! – рявкнула вышедшая из ступора Лили.

Малфой беззвучно растянулся по полу.

Северус прислонившись к стене, устало закрыл глаза. Его трясло. Дрожащими руками мальчик стягивал края разорванной Малфоем мантии. Потом черные глаза распахнулись.

Северус смотрел на Лили так, словно видел её впервые. Гнев, брезгливость и стыд переливались через края раненой, уязвленной души и изливались на девочку удушливой тьмой.

– Убирайся! – рявкнул неё Сев. – Не смотри на меня так. Уходи!